— А напитки?
— Пошел ты к черту! — Огурцов отключил телефон, бросил его на стол.
В кабинет вновь зашла Екатерина с подносом в руках и сказала:
— Ты так кричишь, Леша, что соседи наверняка слышат.
— Плевать.
Он взял чашку, сделал глоток, обжегся и выронил посуду. Кофе залил стол.
— Твою мать, Катька, ты это специально?
— Что специально? Кофе сварила? Да, по твоему же распоряжению.
— Уйди!
— А это, — она указала на стол, — пусть так и остается.
— Убери!
— Так убрать или уйти?
Огурцов сжал губы и выдал:
— Сначала убрать, потом уйти. Что непонятно, дура?
— Теперь уже и дура.
Но нагнетать и так напряженную обстановку Екатерина не стала. Себе дороже выйдет. Она не знала, какой приговор ей вынес любовник. Иначе многое пошло бы по-другому.
Она принесла салфетки, промокнула, вытерла стол, все бросила в мусорку, забрала поднос с чашкой, и виляя задницей пошла к выходу.
У дверей обернулась и спросила:
— Еще кофе сделать?
— Исчезни!
— Без вопросов, босс.
— Не к добру это, ох и не к добру, — пробормотал Огурцов.
Приехал Моренко, занес в кабинет огромный венок. Охранник Манин тащил букет цветов.
— И какого хрена сюда? — сказал Огурцов — Ты бы, Юра, в кабинет еще и гроб приволок бы.
— Но, Алексей Михайлович, я выполнил ваше распоряжение.
Хозяин усадьбы потер виски.
— Извини, Юра, нервы. Убери это в холл, а лучше сразу в багажник машины. Отъезжаем в 9.20. Как раз к десяти будем у храма. И переоденься в траурное, со мной в церковь поедешь.
— Да, Алексей Михайлович.
Уланов с Голевой выехали из дома отставного майора в начале восьмого. Часа через два они были у поворота на Коринку.
— Далеко отсюда тебя встречали бандиты? — спросил Роман.
— Километрах в двух. Там еще грунтовка в лес уходит.
Уланов посмотрел на часы и сказал:
— Заедем туда, время еще есть.
— Зачем?
— Посмотрим место, может, что интересное найдем, а нет, так велосипед забрать надо. Или ты решила бросить его?
— Нет. Пригодится.
— Ну вот! — Роман повернул налево, сбросил скорость, объезжая колдобины. — Ну и трасса! Ничего не скажешь, наша власть так заботится о дорогах, что лет через десять их попросту не останется. Кроме федеральных. И какого хрена мы выбираем губернаторов, глав районов, депутатов? Чтобы они разворовывали бюджет, отпущенный на эти самые дороги?
Голева улыбнулась и сказала:
— Странно от тебя это слышать, Роман.
— Почему?
— Ты же в недавнем прошлом боевой офицер. Воевал по приказу этой власти, ее интересы защищал, а сам критикуешь.
— Я и раньше ее критиковал. Но выполнять долг перед Родиной и защищать интересы чинуш высокого ранга — вещи совершенно разные. Родина — это святое. И потом, я присягу не власти давал, а народу.
— Но чиновники-то у нас откуда берутся? Народ их выбирает.
— Ты мне, Вера, еще расскажи, как именно это делается. У нас побеждает тот, за кого правильно голоса считают. И народ здесь ни при чем.
— Вот здесь это было, — воскликнула Голева.
Уланов остановил машину. Они вышли из салона.
Майор осмотрелся и проговорил:
— Место подобрано профессионально, и с шоссе не видно, и из Коринки не слышно. Помешать мог только случайный проезжий, но на это шансов мало. Так, давай свой велосипед вытаскивай, а я по грунтовке в лес пройду.