Еще генерал с большим интересом расспрашивает о порядках устоях, многим вещам, обычным для меня удивляется, особенно когда рассказываю эпизоды из своего босоногого бесшабашного детства.

— Как ты выжила совсем без присмотра и с такими приключениями? Почему так хорошо образована, если посещение занятие было свободное, по желанию? — недоумевает генерал.

— Как выжила, сама точно не могу сказать, — невольно хмыкаю я. — Видимо, Исток уберег. С высоты прожитых лет я и сама удивляюсь, как могла быть такой рисковой. А с учебой все просто — было интересно, как раз потому, что никто не заставлял. Ну и нас как-то было не круто оставаться неучем. Вообще культ Истока — это культ знания. А наставники были и вовсе замечательные, я ими очень восхищалась.

Попыталась разузнать у Соула, что же так его удивляет, осторожно спрашиваю о его детстве, но он переводит тему, но потом в какой-то момент все-таки сухо отвечает:

— Я в пять лет, как только проявились магические способности, был отправлен учиться в военную академию. Там не было места для детских шалостей, сама учеба была строгой, с обязательным посещением всех занятий и большой физической нагрузкой. Я там жил на постоянной основе, выходных было мало, и если появлялись, свободное время тоже было не для отдыха, а для дел.

— Хотите сказать, детство у вас кончилось в пять лет?

— Его и до этого толком не было.

— Не может такого быть, — не верю я, предполагая, что генерал преувеличивает. — Вы ведь учились вместе со своими ровесниками, такими же детьми. Детям свойственны шалости, дружба, желание веселиться.

— Стены военной академии не располагают к забавам, во всяком случае, не к тем, к которым ты в детстве привыкла. У нас главная игра была в определении, кто круче. У вас культ знаний, а у нас культ силы.

— Печально, — только и нашла, что сказать.

— Да нет, вполне неплохо, если, конечно, ты сильный. Вот тем, кто слаб, приходилось действительно непросто, а так, как видишь, у тех, у кого сила, у того и власть, и лучшее положение.

— Власть и положение, это еще не все, что есть в жизни, — заметила я.

— Но зато могут очень многое дать, — усмехнувшись, ответил Соул. — Главное, это возможности. Выбирать, как именно хочешь жить, к примеру. Где жить, с кем жить. Вот у рабов такой возможности нет, ты об этом уже хорошо успела узнать.

Фыркнула. Все же Соул очень неприятный тип. Имперец во всей красе.

На том разговор и увял. Общаться у меня желание пропало.

Самое большое отличие в своем новом положении я ощутила вечером. В генеральский шатер на трапезу явились высшие чины со своими походными любовницами.

Я хотела пропустить мероприятие и поужинать в одиночестве, не выходя к гостям, ни Соул попросил составить ему компанию за ужином, и затем, взяв под руку, отвел и усадил за стол, но не за своей спиной, а рядом с собой.

В шатре сразу стало очень тихо. Все внимательно смотрят на меня и невозмутимого генерала. Соул еще и лично налил мне в бокал воды, узнав предварительно, что я буду пить, а потом генерал внимательно обвел взглядом всех присутствующих.