На глазах купца длинный золотистый тролли, ловко отцепился от электрического провода, проехал, не снижая скорости, между рядами два десятка аршин, после чего водитель захлестнул "усы" экипажа к другой электролинии. Экипаж прибавил ходу, и через мгновение скрылся за углом высокого здания Общества Взаимного Кредита.
- Шельмец водитель... Ну и немецкий аккумулятор у него стоит, литиевый, - оценил Лев Генрихович, тоже за сценкой наблюдавший, - дорогая всё-таки вещь...
- Ну вот! - Крекшин решил снова взять на себя роль защитника прогресса цивилизации, - литиевый аккумулятор, это тебе не рюмка с гвоздём.
- Или вот эти новые итальянские дирижабли, "Монгольфье", - добавил "акула".
- Я так слышал, что ничего особенного, - Крекшин почувствовал в голосе друга нечто вроде интереса, и решился закинуть удочку. - Итальянцы себе имя делают, с этими "Монгольфье". А я вот недавно во Владивосток летал, на "Витязе". Всего-то за два дня с половиною. Красотища-то какая! Смотровая палуба - что на твоём корабле! Смотри в своё удовольствие на облачный план. Страшновато, правда - этак вниз смотреть. Огородки стеклянные стоят, конечно, но всё равно - жуть такая под ногами. Так что я всё больше в ресторане ихнем время проводил. Не так, конечно, как здесь - но лопать вполне можно. Личные каюты, кстати, шёлковыми обоями отделаны, настоящими, не пожалели денег, паршивцы. А ты говоришь.
- Да пожалуйста, хоть бархатом рытым... А "Монгольфье" - интересная штука, - протянул Остензон, снимая губами с "гвоздика" сыр. Подвигал челюстью, проглотил, дёрнув кадыком. - Восемь винтов, с моторами "Электрик Павер". Два огромных литиевых аккумулятора, подзаряжающиеся от атмосферного электричества, изобретение профессора Штирнера из Ганнегау, держится в секрете... Для страховки - спиртовые двигатели. С ними соединена установка по экстренному производству водорода из спирта и воды - на случай потери гелия из оболочки. Специальный патент Берлинской Электрической Лаборатории, собственность Германской Империи, не продаётся. Корпус из армированного алюминия. Грузоподъёмность...
- Погоди, погоди, - Крекшин был знаком с удивительной памятью своего друга, равно как и с его осведомлённостью в технических новинках, однако такая подробность изложения навела его на мысль, - армированный алюминий... А у тебя - патент на новый металл. За этим держишь?
Остензон улыбнулся.
- А ведь Урманцев-то тебе торговать патентом не даст, - заключил Крекшин. - Разве только представить ему дело в разрезе российских государственных интересов... но это ж как повернуть-то надо?
Урманцев, министр воздухоплавания Российской Империи, был человеком предрассудков - среди всего прочего, очень не любил во вверенной ему сфере частный произвол, и однажды даже выдвинул прожект, предполагающий отчуждение всех воздухоплавательных средств с последующею передачею таковых в полное ведение министерства. Прожект, разумеется, благополучно положили под сукно, а сам Урманцев едва не лишился места. При всём том был он честен, прям, и в своём деле разбирался как никто другой. В любом случае, решать с ним деловые вопросы было мукой мученической. К тому же, "русско-американскую акулу" Остензона Урманцев за что-то недолюбливал, и даже, по слухам, выражал в частном порядке мнение, что сердце у этой акулы, если оно вообще есть, целиком американское. Прослышавший про то Остензон, искренне считающий себя патриотом обоих отечеств, очень на эти слова обиделся.