- Они же там вроде бы уиски употребляют, - свернул Крекшин с неприятной темы поповщины, поскольку считал себя русским православным человеком, верил в Господа нашего Иисуса Христа, и уважал Святую Церковь.
- Уиски тоже постное, - отмахнулся Лев Генрихович. - Вот ведь, кстати, загвоздка: уж как пятьсот лет прошло, или сколько там... а лучше водки люди ничего не выдумали. А говорят - развитие идёт, развитие... Где оно?
- Ну не скажи, - Крекшин, несмотря на то, что в душе был совершенно согласен с собеседником, из чувства противоречия полез возражать, - много всего напридумывали люди полезного. Особенно сейчас, в наши года - так ведь и прём, так и прём... Вот сам посуди. Ты на чём сюда приехал? Небось, на тролли-басе?
- Ну, - осторожно ответил Остензон, - на нём. Так я его уже три года как не менял. Как езжу в одном вагоне, так и езжу себе. Да и вообще, что нового в тролли-басе? Простая, в сущности, штука. Сверху провод, снизу колёса. Много их, правда, стало, ну да это не развитие, а голое количество...
- Ага, - ухмыльнулся Крекшин, - а из чего такого твёрдого он у тебя сделан? Тут писали, что на Тверской, на четырнадцатой линии...
- Ну, было дело, - посуровел Остензон, - ты же знаешь, я свой сам вожу, наёмным не доверяю. Мало ли что. Вот и въехал в ту коробочку. Я потом штраф заплатил, ну и тому мужику добавил. Всё по-честному.
- Я не про то. Та коробочка всмятку была, а на твоём красавце, кажется, ни царапины? Это что?
- Новый металл, - помолчав, сказал Остензон. - То есть не новый, конечно. Называется "титан". Да про это ж писали уже. Недавно химики французские открыли способ. Ну, я купил патент. Хотел продать, а потом думаю - нет, лучше придержу пока. Но экипаж себе, конечно, сделал. Опять же - целее буду. Сам знаешь, при нашем-то ремесле...
- В Москве таких дел почитай уже лет десять как ничего не было, несколько обиженно заметил Крекшин. - Это у вас в Новом Йорке того... неспокойно.
- Ох, чует моё сердце, что и у нас со временем то же будет, что и в Нью-Йорке. Поберечься никогда не мешает, - возразил Остензон, накалывая грибочек на двузубую вилку с резной костяной ручкой.
- Это так кажется, - Ипполиту Мокиевичу опять вступил в ум злополучный американский бар, - как было у нас спокойно, так и будет. Мода - она как инфлуэнция: переболеют и ладно. Живы будем - не помрём.
Юркий половой соткался чуть ли не из воздуха. Умело заменил рюмку у Льва Генриховича - с розовой на фиолетовую, с фирменной палкинской полынной настоечкой. На кончик шипа был аккуратно наколот кусочек тёмного, почти чёрного, африканского козьего сыра.
- Вот они, моды-то, - ткнул пальцем Крекшин в рюмку. - Придумали тоже: рюмка с гвоздём. Что, нельзя вилкой? Можно, сами знаем. Играемся по-детски, вот и всё.
- Вот и я говорю, что нет никакого развития, - ловко поддел Остензон, - тролли-басы - это ведь тоже, знаете ли... рюмка с гвоздём. Чем он, собственно, от трамвая отличается? Трамвай по рельсам, а тролли-бас без рельсов... И чего?
Крекшин невольно повернул голову к окну. Посередь улицы, под густым переплетением проводов, сплошным потоком ехали трамваи. Вокруг сновали юркие тролли-басы разных видов и размеров. Разноцветный рой электрических экипажей шумел, звенел, гудел, требуя дороги. По отдельной дорожке ехал неуклюжий спиртоход, оставляя за собой прозрачное облачко перегоревшего дыма. Электрические экипажи его обгоняли, победно позвякивая медными частями.