Мир инвалидов был особенным миром. Хоть они и различались на слепых, глухих, немых, опорников, инвалидов с детства и травматиков, полиомиелитиков, сердечников, диабетиков, бывших военнослужащих и многих других, их объединяло одно — все они становились лицами с «ограниченными возможностями», объединёнными в «социально уязвимые слои населения». За этими большинству безразличными формулировками стояли жизни миллионов граждан некогда огромной и могучей страны, заботившейся о своих калеках, что многих из них даже несколько раздражало и казалось назойливым…

Следова столь упорно старалась заманить подругу в своё жильё, потому что не знала, как после двадцатипятилетия их 8 «Б» Ангелину, опрометчиво рискнувшую навестить Викторию, мучительно тошнило на лестнице под несмолкаемый собачий лай, рвущийся сквозь закрытую дверь.

Шмель безнадёжно силилась отделаться от отвратительного запаха несколько недель. Вонь мерещилась ей в самых неожиданных и безобидных местах. Истязая себя, Ангелина вспоминала о том, как вошла в тот день к своей чудаковатой однокласснице и уже на лестнице учуяла отталкивающий дух, но всё же продолжала движение и достигла дверей квартиры. Здесь она почувствовала, как её внутренности подобрались, словно спринтер перед ответственным стартом. Вместо того чтобы тотчас уйти, Шмель всё же дёрнула за железную ручку звонка, торчащую из углубления в стене, наверное, с дореволюционных времён.

Звериный гам в ответ на колокольную россыпь звонка повысился от обычного бытового тявканья до неистового лая. Ангелина засомневалась в том, расслышала ли Вика звонок, и минуты через две вновь дёрнула за прохладную ручку, похожую на те, что висели раньше в старом фонде на сливных бачках.

Несколько приунывший лай обрёл прежнюю интенсивность, а сквозь дверные щели донеслось нервозно-игривое сопение любопытных животных и их лихорадочное царапанье. Через некоторое время замок несколько раз лязгнул, и дверь не спеша стала отворяться, как вдруг резко распахнулась благодаря нетерпеливым лапам и носам истомившихся потеряшек.

В этот момент, ещё не вступив в квартиру, Шмель осознала явное превышение предельно допустимого для её организма уровня вони и спасительно закрыла нос и рот ладонью. Благодаря манёвру она на какое-то время оказалась защищена ароматом собственной кожи, который всегда приводил её в романтическое возбуждение.

Остолбенев от вони и вида пары десятков собачьих и кошачьих морд, изучавших её разноцветными глазами, Ангелина не сразу поняла, где же в этом параде животных скрывается её подруга? Вообще-то, Вика вроде бы даже с ней поздоровалась, но вот откуда? Ах ты, Господи! Шмель различила перед собой вместо Викиного лица её зад, который продолжал двигаться к дверному проёму.

— Кто там? Что вы хотите? У меня на всё есть разрешения. Я — инвалид с нерабочей группой! — командно отчитывалась хозяйка. — Да тихо вы, ребята! Ну, нагнитесь, я же по ногам не понимаю!

Только тут гостья сообразила, что инвалидка из каких-то соображений или по необходимости передвигается задом наперёд. Ангелина начала складываться пополам, словно на уроках физкультуры, когда во время гимнастики учитель требовал дотянуться пальцами рук до пальцев ног. Приближаясь к этому положению, Шмель встретила пунцовое лицо Следовой.