– Ну, насчет возраста – извини, это я ошибся, а что неопознанный – ты зря: у них в моргах такая путаница бывает, что поступает труп с чужими документами, так что я на всякий случай всех выписал…

– Ну ладно, давай дальше, – согласилась я. – Только чтобы хоть по возрасту подходили!

– Ну вот, – оживился он. – Как раз неопознанный труп, и возраст подходящий – примерно двадцать восемь – тридцать… три ножевых ранения… найден в сквере на тринадцатой линии, как раз район наш… твоя потерпевшая же у нас на Васильевском острове проживала?

– Ну-ка! – Я заинтересовалась. – Это, может быть, подойдет. Еще что-нибудь есть? Приметы какие-нибудь?

– Есть, есть! Родимое пятно на левой щеке и усы подковкой…

– Что?! – рявкнула я. – Какие усы? Творогов, я же тебе ясно сказала – мне нужна женщина! Женщина! Ты вообще понимаешь разницу?

– Да уж как-нибудь! – протянул он обиженно. – Вот так хочешь помочь человеку, а вместо благодарности получаешь хамство!

– Ну, не сердись! Еще что-нибудь есть?

– Да еще полно… ну вот, Мультатули Е. Е… Евгения… ай нет, это тоже мужчина, Евгений Евгеньевич… подожди… тут что-то непонятное… Пак Чен Ли… женщина, между прочим, и возраст в районе тридцати… сбита мотоциклом…

– Леша, ну ты меня просто достал! – возмутилась я. – Ну ведь я говорила, что мне нужна женщина двадцати восьми лет…

– А я тебе что предлагаю? – перебил он меня. – Женщина? Женщина! Возраст тоже годится…

– Да мою зовут Ирина Бубликова, белая женщина, внешность обычная, европейского типа, а у тебя Пак Чен Ли! Это же корейка… то есть кореянка! Явно это не то!

– Ну, ты уж очень придираешься! Все тебе не так! Ну вот, еще два покойника остались, точнее, две покойницы. Одна Соколова Вера Игоревна, восемьдесят первого года рождения, утонула в Неве около Петропавловки, и еще одна – без документов, погибла при взрыве автомобиля, лицо обгорело, но возраст до тридцати…

– При взрыве автомобиля? – переспросила я, почувствовав волнение, какое, наверное, чувствует охотник при виде свежего следа. – Вот это очень интересно! Где она лежит?

– В городском морге на проспекте Металлистов… Только сегодня ты уж туда не успеешь, там до девяти работают…

Рано утром я позвонила на Наличную и велела Бубликову быть возле морга к десяти, с паспортом. Не опаздывать.

Каково же было мое удивление, когда, кроме тощей сутулой фигуры и печального взгляда Иннокентия Бубликова, я увидела его мамашу! Вера Павловна была одета в темно-синий летний костюмчик и синюю шляпку с перышком на боку.

– А вы-то зачем пришли? – не слишком вежливо спросила я.

– По-вашему, я могу оставить сына одного в такой трагический момент его жизни? – с пафосом ответила она.

– Еще плохо станет…

– Мне? – она подняла брови. – Вы бы, милочка, за себя беспокоились…

К моргу вела дорожка, обсаженная пыльными кустами сирени.

Иннокентий шел медленно, то и дело останавливаясь и оглядываясь по сторонам, как будто не мог понять, куда его привели. Тогда Вера Павловна подталкивала его и укоризненно говорила:

– Кеша, бодрись! Мы должны через это пройти!

Иннокентий вздрагивал, оживал и делал еще несколько неуверенных шагов, осторожно ставя мосластые ноги, как верблюд, выбирая дорогу в горячем песке.