Дубли исключены. Вместо них — уничтожение. Для него — не для тех, кто по ту сторону камер.

Чтобы избавиться от всего этого, подумал он, достаточно продать дом: все равно обветшал. Но… я люблю этот дом!

Это мой дом.

Никто не сможет меня отсюда выгнать.

Какими бы соображениями они ни руководствовались.

Если, конечно, эти «они» вообще существуют.

А ведь не исключено, что мне все мерещится. Паранойя… Что бы за мной ни наблюдало, это не человек — по крайней мере, с моей точки зрения.

Глупо звучит, но я боюсь. Со мной что-то делает не человек, а неодухотворенная вещь. Здесь, в моем собственном доме, у меня на глазах. И я сам все время нахожусь перед глазами этой твари, которые, в отличие от черных глаз Донны, никогда не мигают. Что видит камера — проникает взглядом в голову? В сердце? Заурядная инфракрасная камера или голографический сканер, последняя новинка техники, как он видит меня — нас, — ясно или замутненно? Надеюсь, что ясно, потому что сам я не могу больше в себя заглянуть. Я вижу одну муть. Муть снаружи, муть внутри. Ради нас всех — пусть у камер получится лучше. Потому что если и для камер мутно, тогда мы все прокляты, трижды прокляты и так и сгинем в мути — зная смехотворно мало и не понимая даже этой смехотворной малости.

Из книжного шкафа в гостиной он вытащил первый попавшийся том — «Иллюстрированная книга половой любви». Открыл наугад — мужчина на фотографии блаженно присосался к правой грудке томно вздыхающей красавицы — и произнес нараспев, словно читая или цитируя слова древнего философа: «Каждый человек видит лишь крошечную долю полной истины и очень часто, практически…

…все время умышленно обманывает себя и в отношении этой крошечной доли. Часть человека оборачивается против него и поражает изнутри. Человек внутри человека, который совсем не человек».

Кивая головой, как будто соглашаясь с мудростью напечатанных слов, он закрыл толстую, в красном переплете с золотым тиснением «Иллюстрированную книгу половой любви» и поставил ее на место.

Чарлз Фрек, подавленный тем, что происходит со всеми его знакомыми, решил покончить с собой. В кругах, где он вращался, покончить с собой проще простого: берешь большую дозу «красненьких» и, отключив для спокойствия телефон, глотаешь их на ночь с дешевым винцом.

Главное — запланировать, как обставить смерть, какие иметь при себе вещи. Чтобы археологи, которые найдут тебя позже, смогли определить, к какой социальной прослойке ты принадлежал. И чем в последний момент была занята твоя голова.

На отбор вещей Фрек потратил несколько дней — гораздо больше, чем понадобилось, чтобы прийти к решению покончить с собой. Примерно столько же времени ушло, чтобы собрать достаточно «красненьких». Его найдут лежащим в постели с книгой Айн Рэнд «Источник» (доказательство того, что он был непонятым гением, отверженным толпой и в некотором роде убитым ее пренебрежением) и с незаконченным письмом, протестующим против взвинчивания цен на газ. Таким образом, он обвинит систему и достигнет своей смертью чего-то еще, помимо того, чего достигает сама смерть. Говоря по правде, он не очень ясно представлял себе, чего достигает смерть, так же как и то, чего достигнут выбранные им артефакты. Так или иначе, все определилось, и он стал готовиться — как зверь, нутром почуявший, что пришел его конец, и инстинктивно выполняющий программу, заложенную от природы.