Глаза эти дымчато-серые покоя не давали, задевая потаенные струны в душе. Трясти начинает при воспоминаниях о нем, в животе гудит, вибрирует комок нервов. Думать о призрачном тумане было гораздо проще, чем о конкретном субъекте.

Села на край кровати, уперлась локтями в колени, свесив голову вниз.

На душе тяжело, неспокойно, и как избавиться от этого состояния не знаю.

Пытаюсь переключиться, подумать о чем-нибудь приятном, но вместо этого вспоминаю подземелье, узника, люто рвущегося на волю. Вторую разорванную цепь.

Он меня использует по всем фронтам. И что бы тело свое заполучить, и чтобы разбить оковы, удерживающие другую часть его в заточении.

Только почему именно я? Почему Аринку не использовал в своих целях? Или пробовал, да не получилось? Только я, дура такая, оказалась чувствительна к его «чарам»?

Гадать нет смысла. Все это лишь предположения, не имеющие под собой твердого основания.

Интересно, что же такое хранится в этих бутылочках, если оно может вот так, за несколько секунд, разрушить цепи, толщиной с мужскую руку?

Что в них такого? Снова вспоминаю ларец и три склянки. Две уже использовала: ядовитую бурую, ледяную голубую, осталась последняя красно-черная.

Не знаю, что и думать.

Как зомби хожу по комнате из угла в угол, пытаясь собраться, но не выходит. То замру у окна, проваливаясь в свои воспоминания, размышления, то ищу одежду, не замечая, как уже сжимаю ее в руках. Рассеянная, потерянная. Будто в лесу заблудилась и не знаю куда идти, зачем, для чего.

Перед глазами непрестанно возникает его образ. Он преследует меня, не давая переключиться, постоянно всплывая в памяти.

Снисходительный усталый взгляд, клубы тумана, окутывающие темную фигуру, голос. Вспоминаю его убежденное "когда ты меня полюбишь…раньше, чем ты думаешь", и негодование в душе поднимается.

Я не из тех, кто верит, будто своего мучителя можно полюбить, переступив через страх, ненависть, отвращение, но почему-то в груди неуместное сладкое томление, тянет, сплетаясь тугим комком.

Страх? Его с каждым мигом все меньше. Он бледнеет, рассыпаясь на осколки. Ненависть? Тоже тускнеет, теряя свою упоительную яркость.

Я же говорю. Полный сумбур.

Может этого он и добивался? Чтобы окончательно запуталась, потеряла саму себя? Только зачем? Какой во всем этом смысл? Я не понимаю, но объяснять, похоже, никто не собирается. Особенно Он…

Кстати, а как его зовут? Даже не подумала вчера об этом спросить, полностью растерялась, настолько опешила оттого, что соизволил появиться. Прав он был. Ничего стоящего я не спросила.

Может, еще одну попытку предпринять?

Прикрыв глаза, прислушиваюсь к гудению своего сердца, собираюсь духом, а потом киваю самой себе. Да, пожалуй, стоит еще раз его позвать, пообщаться. Только теперь не стоять и не пялиться на него с открытым ртом, а задавать вопросы, четкие и по делу. Тут же начинает сладко тянуть, давить где-то под ребрами.

Все, пора! Пока решимость достигла своего пика.

Выхожу из комнаты и первым делом стучусь к Арине. Мне отчаянно хочется, чтобы ее не было дома. Она мне мешает.