И снова тихо…

Липкая холодная капля пота стекла по спине. Прислушиваясь к тишине, взялась за ручку и немного приоткрыла дверь. Лунный свет проникал сквозь высокое окно, тускло освещая лестницу. Частички пыли будто светились в призрачных лучах.

Показалось.

Просто показалось.

Выдохнув, осматриваюсь по сторонам, не решаясь переступить через порог, и вздрагиваю, отчётливо услышав тихий плач. В этот раз настолько горький, что щемит в груди от жалости. Пальцы словно свело, и не было сил отпустить дверную ручку.

– Арин? – сиплый еле различимый шепот сорвался с губ.

– Я внизу! – грусть в ее голосе чувствовалась кожей.

Что она там делает? Заедает горе?

Несмело открываю дверь пошире и на деревянных негнущийся ногах иду к лестнице, не в состоянии избавится из внутренней дрожи.

Спускаюсь по ступеням, грустно поскрипывающим под моими шагами, и замираю, едва коснувшись босой ногой пола. Перевожу дыхание, нервно облизываю пересохшие от волнения губы и осторожно, на цыпочках, втянув шею в плечи, выворачиваю в коридор, ведущий на кухню.

– Арин? – снова шепчу, с трудом проглотив колючий ком в горле.

– Я здесь, – повторяет она.

Вижу в дверном проёме свет от раскрытого холодильника. Так и есть, депрессия вылилась в ночное обжорство. У нее такое бывало, особенно в период первой влюбленности. Расстроится и все, здравствуйте ночные свидания с холодильником. Эх, Арина, Арина, девочка моя ясноокая, нашла из-за чего расстраиваться! В жизни есть гораздо более печальные вещи, чем неудовлетворенная клиентка и сломанный каблук. По себе знаю. Сокрушенно качаю головой и иду к ней, утешать, отбирать тортик или что она там, на ночь глядя, точит.

Делаю несколько шагов и замираю, чувствуя, как в груди ледяные когти страха пока еще нежно, невесомо прикасаются к сердцу.

Холодильник закрылся, отчего все погрузилось во мрак.

…И открылся снова.

Несколько секунд открыт и снова закрывается. И так повторяется раз за разом.

И память тотчас воскрешает образ сестры, когда она "варила кофе", засыпая плиту сахарным песком.

Сердце ухает куда-то вниз, до самых пяток, отдавая щемящей болью во всем теле.

Пожалуйста…не надо…опять…

Холодильник с каждым разом открывается – закрывается все быстрее. Внутри позвякивают банки, бутылки. Я хочу убежать, вернуться к себе, но меня останавливает очередной пронзительно жалобный всхлип. Ариша…

Что она творит? Что опять происходит?

Превозмогая страх, делаю маленькие, крошечные шаги в сторону кухни, чуть дыша, до боли сжимая вспотевшие ладони в кулаки.

– Арина? – снова зову сестру и слышу надломленный голос, пропитанный нотками истерики:

– Я здесь, – доносится с кухни.

Моргание света от открывающегося холодильника, отзывается пульсирующей болью в висках. На ощупь нахожу выключатель на стене и торопливо на него давлю. Легкий щелчок и … ничего. Освещение не загорается. Щелкаю кнопкой, стучу по ней – результата никакого, меня по-прежнему окружает неприятная, пугающая темнота.

Всхлип. В этот раз испуганный. Горький. Мой.

Грудь сдавило тяжёлыми обручами, усеянными острыми шипами. Ощущая уже не страх, а лютый ужас, иду вперед, к ней. Потому что не могу иначе несмотря на то, что инстинкт самосохранения бунтует, бьется, гонит обратно. Там моя сестра.