— А чего так быстро? Мы только вторую партию начали. Юрий Дмитриевич, а нельзя гражданина еще разок допросить?

— Георгий, — покачал головой подошедший вслед за Валиевым полковник, — ты можешь сыграть партию с Рауфом Юсуповичем, а вот с твоим новым другом нам как раз надо поговорить.

— Ну понятно, облом, — вздохнул Жора и хлопнул Мурада по плечу, — ты давай не мудри, говори как есть, лишнего у тебя не спросят.

Охранник бросил быстрый взгляд на банкира, тот кивнул.

— Партийку? — предложил Жора Валиеву.

— Нет, спасибо, — тот раздраженно наморщил лоб, — я уже во все игры наигрался сегодня. С меня хватит.

— Ага, продул, похоже, — пробормотал Жора, глядя в спину удаляющемуся банкиру.

Разговор с Мурадом длился недолго. Знал он не так много. С его слов выходило, что Валиев разбудил его среди ночи, точное время телохранитель не помнил, но трех часов еще не было. Хозяин был явно чем-то обеспокоен, а скорее всего, даже напуган, однако причину своего беспокойства он не назвал. Они действительно до самого утра играли в нарды, и Мурад несколько раз поддался, чтобы хоть немного порадовать своего шефа. На работу Валиев в тот день уехал раньше обычного, а когда вернулся, с ним были еще два телохранителя. Судя по всему, шеф действительно чего-то боялся.

Получив показания охранника и отпустив его, Реваев вышел из микроавтобуса и потянулся. День был уже в самом разгаре, и солнце, уверенно подбирающееся к зениту, припекало все сильнее.

— Ну что, спасибо этому дому, пойдем к другому? — Мясоедов кивнул в сторону особняка погибшего Локтионова.

— Пожалуй что да, — согласился полковник, — сейчас постоим только немного, воздухом подышим, а то у меня от всех этих разговоров голова разболелась. Ты, пока кубики кидал, узнал что-нибудь интересное?

— Зарики, — поправил Мясоедов, — это называется зарики.

— Это все, что ты выяснил, или есть что-то более стоящее?

— Да что я мог узнать? — пожал плечами Жора. — Охранник парень простой, он хоть у Валиева давно работает, но в дела особо не посвящен. Говорит, что в доме все напуганы. Еще два бойца все время с банкиром. Это он к нам с одним охранником вышел, из гордости, так сказать. Валиев последние дни изрядно пьет.

— Ну, это мы заметили, — усмехнулся Бочкарев, — вся машина его перегаром провоняла. По большому счету мы не можем точно утверждать — это реакция испуганного свидетеля убийства или же он так снимает стресс после того, как сам зарезал Локтионова.

— А что, он видел момент убийства?

— Говорит, что нет, — на лице Бочкарева отразилось сомнение, — якобы он пришел почти сразу после того, как Локтионов был убит, и слышал в саду чьи-то шорохи.

— Все равно прогресс, — улыбнулся Жора, — если банкир не врет, у нас есть точное время убийства. А если врет, то есть новый подозреваемый. Верно я говорю, Юрий Дмитриевич?

— Несомненно, — вздохнул Реваев, — знать бы только, какой из двух вариантов правильный. Я пешком пройдусь, подгоняйте машины к дому Локтионова.

Полковник неторопливо двинулся по улице, стараясь держаться в тени высоких деревьев. Подошедший к своей машине Мясоедов обнаружил, что она стоит на самом солнцепеке. Когда он открыл дверь внедорожника, волна раскаленного воздуха ударила ему в лицо. Жора опустил все стекла в машине и, перегнав ее на новое место, поставил в тени огромной сосны. Стекла автомобиля он полностью закрывать не стал, справедливо рассудив, что в элитном поселке вряд ли кто-то польстится на зарядное устройство от телефона и перочинный ножик, лежащий между сиденьями.