Полина открыла калитку и, осторожно обогнув место убийства, приблизилась к Реваеву.

— Я не вижу камер видеонаблюдения. Насколько я знаю, они здесь есть.

— Да, их почти невозможно заметить. Когда отделывали этот дом, Анатолию в голову пришла мысль сделать видеонаблюдение скрытным. Не знаю зачем, меня это мало интересовало. Одна камера закреплена вон за той балкой, — Полина вытянула вверх руку, — она снимает почти всю террасу, а вторая под свесом крыши, она направлена на дорожку, ведущую к дому.

— Хороший ракурс, — оценил Реваев, увидев наконец вторую камеру. Она отлично просматривала место убийства. — И тем не менее записи исчезли.

— А что вы хотели? — Голос Локтионовой прозвучал резко. — Чтобы убийца оставил вам запись?

— Но для начала он должен был об этой записи знать, — заметил полковник.

— Ну, конечно же, Анатолий все рассказал этому человеку, когда позволил ему поселиться в этом доме. — Полина явно не хотела произносить имя Подгорного.

— Вы не покажете мне, где находится записывающее устройство, — попросил Реваев, — я полагаю, оно тоже спрятано.

— Пойдемте, — кивнула Локтионова.

Рекордер был действительно надежно припрятан в шкафу, расположенном под лестницей, ведущей на второй этаж.

Полина распахнула декоративную деревянную дверцу, за ней пряталась вторая, уже металлическая. Локтионова дернула за ручку, но дверца была заперта.

— У меня нет с собой ключей, — пожала она плечами, — они у нас в доме, их брали ваши коллеги, когда проводили обыск.

— А у вашего постояльца ключ был? — уточнил Реваев.

— Вот уж не знаю, — она вновь пожала плечами, — думаю, Анатолий передал все ключи. Раз жесткий диск вынут, значит, ключи были. Верно?

— Может быть, — не стал спорить полковник, — скажите, после того как вы приносили сюда еду, вы еще потом выходили из дома?

— Нет, — она покачала головой, — какое-то время я смотрела телевизор, но ничего интересного не было. Около полуночи я его выключила и пошла спать.

— Сразу спать? — Реваев внимательно осматривал просторную гостиную.

— Я приняла душ, переоделась, выпила стакан воды. Какие еще подробности вас интересуют? — Раздражение Локтионовой ощущалось все сильнее.

— И спали до утра не просыпаясь?

— Да, именно так. Проснулась я в семь и поняла, что Анатолий так и не возвращался. Тогда я оделась и пошла сюда.

— А ваша дочь?

— Что? — не поняла Локтионова. — Она еще спала.

— Я имею в виду, что она делала вечером, — объяснил Реваев.

— Я точно не скажу, — Полина нахмурилась, — она была в своей комнате. Скорее всего, сидела с планшетом.

— Когда вы ложились спать, она уже спала?

— Нет, — Локтионова покачала головой, — сейчас каникулы. Летом я не заставляю ее ложиться спать рано.

— Я хотел бы поговорить с ней.

Реваев был готов к сопротивлению, однако Полина только недовольно цокнула языком.

— Пойдемте, она дома. Надеюсь только, — она обернулась, — разговор будет не очень долгим, нам скоро надо уехать.

— Всего несколько вопросов, — заверил Реваев.

На пути к дому Реваев вновь остановился возле огромной березы. Полина недовольно оглянулась на него.

— Прекрасное дерево, — Юрий Дмитриевич похлопал толстенный ствол, — к таким в деревнях обычно качели привязывают.