— Китти совершала свои ошибки, — с горечью в голосе сказал он. — И то, что ты сказала или не сказала, не имеет никакого значения. Она всегда врала Брэду. Врала про наркотики. Врала про меня, про то, какую роль я играл в их маленькой драме. Даже про то, что принимала противозачаточные таблетки.

Но на последней фразе Майрон почувствовал: что-то не сходится. Вот Китти готовится стать в ряд с Мартиной Хингис, Крис Эверт, Штеффи Граф, Сереной и Винус Уильямс, а кончается все беременностью. Может, действительно, как она сама настаивала, это была случайность. Любая выпускница средней школы знает, что таблетки на сто процентов не срабатывают. Но Майрону это объяснение никогда не казалось убедительным.

— Лекс знает? — спросил он.

— Все? — улыбнулась Сьюзи. — Нет.

— Он говорит, в этом все и дело. У людей существуют секреты друг от друга, их становится все больше, и они убивают доверие. Хороших взаимоотношений не построишь без полного доверия. У супругов тайн быть не может.

— Это слова Лекса?

— Да.

— Очаровательно, — сказала Сьюзи. — Только он опять ошибается.

— То есть?

— Никакие отношения не выдержат полной прозрачности. — Сьюзи отстранилась. Майрон увидел слезы у нее на щеках, почувствовал, что рубашка на груди промокла. — У каждого есть тайны, Майрон. И ты знаешь это не хуже других.

Когда Майрон вернулся в «Дакоту», было уже три утра. Он проверил почту — не ответила ли Китти на его «извини, пожалуйста». Не ответила. На тот маловероятный случай, что Лекс сказал ему правду — или что Лексу сказала правду Китти, — он отправил электронное письмо Эсперансе с просьбой проверить, нет ли Китти в списках пассажиров, улетевших из Ньюарка или аэропорта Кеннеди куда-нибудь в Южную Америку. Потом посмотрел, нет ли писем от Терезы. Нет.

Он думал о Терезе, думал о Джессике Калвер, своей бывшей возлюбленной, которую вспомнил Лекс. В течение многих лет та твердила, что не создана для брака, — это были те самые годы, когда Джессика была с Майроном, — а недавно вышла за некоего Стоуна[24] Нормана. Ну и имечко, нечего сказать. Друзья, наверное, называли его Булыжником либо Каменным Человеком. Думать о бывших возлюбленных, особенно тех, на ком хотел жениться, — занятие малопродуктивное, и Майрон заставил себя переключиться на другое.

Через полчаса домой вернулся Уин. С ним была его нынешняя приятельница, длинноногая, модельного типа, уроженка Азии по имени Ми, и еще одна, тоже весьма привлекательная азиатка, которую Майрон видел впервые.

Он посмотрел на Уина. Тот почесал бровь.

— Привет, Майрон, — сказала Ми.

— Привет, Ми.

— Познакомься, эта моя подруга Ю.

Майрон подавил вздох и поздоровался. Ю кивнула в ответ. Девушки вышли из комнаты, и Уин ухмыльнулся. Майрон только головой покачал.

— Ю?

— Угу.

Когда у Уина только начинался роман с Ми, он любил всячески вышучивать ее имя: «Ми такая горячая… Мне пора к Ми… Бывает, мне просто хочется заняться любовью с Ми…».[25]

— Ю и Ми? — осведомился Майрон.

— Ну да, — кивнул Уин. — Здорово, правда?

— Нет. Где ты болтался всю ночь?

Уин заговорщически наклонился к нему.