Майрон просто кивнул, ему не хотелось прерывать Лекса.

— Петь он вообще не умел. Не играл ни на одном инструменте. Но если сравнивать рок-группу с кинофильмом, то я сразу понял, что его надо брать на главную роль. Ну мы и придумали целую историю о том, как играл в баре, как меня зашикивали, а он пришел мне на выручку. Вообще-то половину этой истории я украл из фильма «Эдди и другие участники круиза». Слышал про такой?

Майрон вновь молча кивнул.

— Я до сих пор встречаю людей, которые уверяют, что были в тот вечер в баре. Не знаю уж, что это — похвальба или самообман. Может, и то и другое.

Майрон вспомнил собственное детство. Тогда все его друзья уверяли, будто собственными глазами видели выступление Брюса Спрингстина в Эсбери-Парке — мол, это был «сюрприз». У Майрона были на этот счет серьезные сомнения. Сам он, будучи школьником, когда до него дошли эти слухи, трижды ездил в Эсбери-Парк, но Брюса так ни разу и не увидел.

— В общем, так возникла «Лошадиная сила», но каждую песню — каждую ноту, каждую стихотворную строку — писал я. Я научил Гэбриела подпевать, но чаще всего потом перезаписывал исполнение в студии.

Лекс замолчал и сделал большой глоток виски. Выглядел он совершенно измученным.

— А зачем? — спросил Майрон, просто чтобы снова разговорить его.

— Зачем — что?

— Зачем он тебе вообще понадобился?

— Не задавай глупых вопросов, — отмахнулся Лекс. — У него была внешность. Говорю же — Гэбриел выглядел душевным, поэтичным юным красавцем. Фасад. Я рассматривал его как самый главный свой музыкальный инструмент. И все получалось. Ему нравилась роль звезды, перед которой млеют все девчонки, а деньги текут рекой, стоит лишь пальцем щелкнуть. Ну и я тоже был доволен. Мою музыку теперь все слушали. Целый мир.

— Только лавры доставались не тебе.

— Ну и что? Для меня это никогда большого значения не имело. Главное — музыка. Больше ничего не надо. А тот факт, что публика считает меня вторым номером… что же, это ее проблема. Разве не так?

Может, и так, подумал Майрон.

— Сам-то я знал, что и как, — продолжал Лекс. — И мне этого хватало. К тому же в каком-то смысле мы действительно были настоящей рок-группой. Гэбриел был мне нужен. Разве в известном роде красота — это тоже не талант? Успешные дизайнеры сначала примеряют свои костюмы на красивых моделях. Разве те не исполняют отведенную им роль? Крупные компании нанимают привлекательных пресс-секретарей. И разве они тоже не способствуют успеху дела? Вот такую роль играл в «Лошадиной силе» Гэбриел Уайр. И играл, судя по результату, хорошо. Послушай мои сольные выступления до того, как я познакомился с Уайром. Музыка ничуть не хуже. Но успеха никакого. Помнишь «Милли-ванилли»?

Да, Майрон помнил этот дуэт. Двое натурщиков, Роб и Фаб, нота в ноту исполняли чужую музыку и добились огромной популярности. Даже «Грэмми» выиграли.

— А помнишь, что было, когда все выплыло наружу?

— Их просто в прах стерли, — кивнул Майрон.

— Вот именно. Люди просто вдребезги разбивали их диски. С чего бы это? Разве музыка стала другой?

— Да нет.

— А знаешь, почему поклонники разом сделались ненавистниками? — хитро подмигнул Лекс.