– Согласен с герцогом! Мои рыцари тоже захотят добыть себе славу! –вскакивая с места, проорал князь Мекленбурга Иоганн I, – А так, мы никакой славы для благородного сословия не оставим!

Были, конечно, голоса в поддержку плана Сотника. За него в основном выступили предводители славянских-венедских князей, свободных городов и германские пехотные командиры. Графу Адольфу IV в такой ситуации было весьма непросто. Нельзя было расстраивать сложившуюся коалицию. Альбрехт с Иоганном были не те люди, кого вот так просто можно было переубедить или же кому тут можно приказать. Но в плане Сотника было явно видно рациональное зерно, и теперь граф молчал, глубоко задумавшись.

– Ваше Высочество, у Вас лично почти полторы тысячи рыцарей, сохраните хотя бы их для обходного удара во фланг с лёгкой венедской конницей. Держите их в укрытии до последнего, и только, когда увидете, что весы битвы замрут уже в самомеё конце, вот тогда то и нанесите свой решительный удар. Это будет Ваш последний и решающий козырь, –перевёл Путята последний довод Сотника.

И Альбрехт определился с окончательным планом битвы.

Небо с востока окрасилось золотом рассвета. Две огромных, по меркам средневековья, армии готовились сойтись в решительном сражении на равнине Борнхёведе.

– Всё идет так, как Вы и говорили, Ваше Величество, –склонил голову перед королём военный министр Вёстмар, –Построение такое же, как обычно. Впереди выстраиваются конные рыцари для своего прямого таранного удара.

– Хорошо! –кивнул король, –Вытягивайте их на наёмную германскую пехоту и вельфов, всё равно их не жалко. Как только они совсем в ней завязнут, кидайте в бой мою регулярную тяжёлую пехоту Эймунда! Они добьют в тесноте их конницу и погонят её остатки назад, расстраивая немецкие ряды. Как только Эймунд глубоко врубится в немцев, единым клином наших конных рыцарей Бьёрна врубайтесь в уже подточенный пехотой центр, прорвите его и плените графа и всю его свиту. А кто не захочет сдаваться, вырубайте их всех прямо там же на месте. Мне не нужны такие союзники! Так разом мы выбьем всё немецкую аристократию и заменим её своими благородными и верными нам людьми. И приведите ко мне этого русского командира!

Четыре с половиной сотни русской бригады стояли, как и было определено планом, чуть сзади общего пехотного строя. У каждого воина был щит с удлинённым копьём-пикой, две метательных сулицы, меч и стрелковое оружие, состоящее из лука с запасом стрел и самострела. Тяжёлая и сковывающая броня осталась в лагере, основной упор в защите сейчас ложился на кольчугу, шлем и щит. Ничего не должно сковывать воина в необходимом маневре. Поодаль, с такой же целью стояло около пяти десятков лошадей под сёдлами.

– Вперёд не лезть! –был озвучен приказ командира, –Отроки воинской школы стоят в последней, третьей шеренге! Передовая была на матёрых седых ветеранах, им и принимать, если что, удар первыми, сберегая мальчишек.

От немецкого строя с ровного шага и, постепенно разгоняясь до огромной скорости, ринулись к центру вражеского строя, туда, где только что недавно стояла конница датчан, два тяжёлых рыцарски клина. Один – с латниками герцога Саксонии Альбрехта, второй – князя Мекленбурга Иоганна готовился сойтись с такими же, как и они, благородными датскими рыцарями. Но их на поле боя со стороны датчан встречала уже копейная немецкая и велфская пехота наёмников. Королевская же конница Вальдемара в это самое время выходила по оставленным для неё проходам в свой тыл и там вновь разворачивалась. Тысяча семьсот немецких рыцарей с яростным ожесточением врезались в пятитысячный пехотный прямоугольник, почти что расколов его своими клиньями на три части. Но устойчивый в обороне строй из многих рядов копейщиков, прогнувшись, вобрал в себя как губка два железных рыцарских клина. Не дойдя до задних рядов пехоты, тяжёлая латная кавалерия потеряла своё основное преимущество: скорость, напор и силу рассекающего удара. И в центре поля началась долгое и тягучее сражение. Когда каждый рыцарь, не имея с боков и тыла прикрытия, был вынужден отбиваться от многочисленного и вездесущего врага.