Во время похоронной процессии, сопровождавшей останки Маштоца из Нор-Кахака в с. Ошакан, гроб блаженного осеняло "крестообразное, светящееся, идущее впереди знамение". И лишь когда похоронили его, "тогда исчезло и знамение".
Этим апофеозом завершается похвальное слово Корюна.
Как видим "История Маштоца" почти без каких-либо серьезных отклонений в отношении композиции написана по риторическим канонам панегирика, установленным в "Книге Хрия".
6
Выяснив жанровую специфику "Истории жизни и смерти... Маштэца", как панегирика - похвального слова, рассмотрим композиционные особенности ее, попутно характеризуя "героя" - Маштоца, но не вдаваясь в историю проповеднической деятельности его и изобретения письмен для трех братских христианских народов, населявших Закавказье и Армению.
В зачине своей "Истории", как выше было сказано, Корюн чистосердечно признается, что покуда старался он наедине с самим собой, "в тайниках дум своих" обдумывать, как "красочно повествовать" о том, когда, кем, как и при каких обстоятельствах "была проявлена эта новая милость", т. е. изобретение письмен и создание письменности, "дошло до меня повеление почтенного мужа по имени Иосеп, ученика мужа того, а вместе с ним (т. е. повелением) и поощрение других моих сотоварищей по учению". Корюн, как любимый ученик Маштоца, без промедления принимается за повествование. Он лишь просит своих сотоварищей поддержать его молитвами, чтобы "успешно и устремленно плыть по широко катящимся волнам наставнического моря"38.
Познакомив читателя с тем, что и как побудило его приняться за такое "сверх сил" его трудное начинание, Корюн силится обосновать свое право написать похвальное слово о Маштоце, предваряя осуществление своего желания вопросом и ответом: "можно ли отважиться написать житие мужей совершенных?"
Ответ на данный, кардинальный по тому времени вопрос является по существу подлинным предисловием к его замечательному произведению. Это предисловие выдержано в сугубо риторическом аспекте и развертывает перед читателем (слушателем) некоторые детали философского мышления нашего автора, аргументирующего свое начинание положениями Библия и библейской "науки". Да, можно, "ибо благодетель господь столь доброжелательно относится к своим любимцам, что не только не считает достаточным прекрасное и наивысшее воздаяние им в непреходящей вечности за (их) благочестивую жизнь, но еще задолго до того, здесь (на этом свете), дабы они и своей преходящей жизнью, возвышенно прославившись в книгах, засияли повсеместно духовным и телесным сиянием"39.
Ответ как будто логичный, ясный и неоспоримый, но Корюн не довольствуется им и обосновывает его более высокими аргументами, образными примерами и сентенциями из Библии, ссылаясь на такие библейские авторитеты, как великий Моисей, пророки, евангелисты, апостолы, сам Христос, отмечающие и прославляющие все те наивысшие, непревзойденные качестве и свойства смертного, которые достойны похвалы и внесения в книги для воспитания потомства.
Какие же качества, деяния, подвиги достойны быть отмеченными?-"Стойкость в праведной вере", "проникновенность в божественное", "яркость чудесной жизни", "совершенная праведность" и т. д. (Моисей); "истинная вера", "гостеприимстно". "добровольное мученичество" (ап. Павел) и т. д. Все это представляется в аспекте религии. Однако и деяния в светской реальной жизни достойны того, чтобы их также отмечали... "Храбрость", "доблесть", "подвиги в войнах"; "мудрость", "светлые думы", "благородство", "но не только великие деяния, а к малые возвеличивает Христос", "хорошо ревновать в добром всегда"... Корюн прекрасный знаток Библии и душеполезных книг, может еще долго перечислять добрые качества к деяния праведников, достойные быть отмеченными, и, конечно, все это зафиксировано "не ради похвалы и славы, но чтобы (все это) служило примером и правилом идущим вослед"40. Для Корюна также ясно, откуда исходит эта похвала, слава и какую цель преследует она. "Похвала всех боголюбивых избранников проистекает, - по словам Корюна, - то от Бога, то от ангелов, но есть и что друг от друга (т. е. от людей - от самих себя), однако не ради хвастовства, а чтобы вызвать ревность друг в друге, чтобы поощряемые один другим, (стремились) достичь исполнения добра"41.