Сентябрь у нас выдался прямым продолжением августа. Тридцатого августа был убит наш коллега, начальник Петроградского ЧК товарищ Урицкий. Официального сообщения не поступало, но Есин постоянно поддерживал связь с Питером. Петроградское ЧК выполняло роль нашего негласного «шефа», частенько помогая и людьми, и советами. А бывало и так, что если что-то казалось неясным, то мы просто «спихивали» дело на Питер. На Гороховой матерились, но разбирались.

На семь вечера у Тимохина было назначено заседание бюро городской организации РКП(б), чтобы выработать совместную линию поведения и быть готовым к чему-то важному, что непременно последует. Центр в самое ближайшее время «спустит» нам какие-нибудь указания и директивы.

Членом бюро от ВЧК у нас является Есин, но Николай Харитонович приказал собираться и мне. Куда же без отдела по борьбе с контрреволюцией!

В кабинете Тимохина собрались человек десять, все мне хорошо знакомые.

– Что будем делать, товарищи? – спросил Тимохин на правах главного начальника губернии.

Товарищи лишь пожали плечами. Токарь с Судоремонтного завода принялся говорить дежурные фразы, что товарищу Аксенову следует усилить работу по выявлению контрреволюционных элементов, и вообще, Урицкого убили, потому что он слишком миндальничал с врагами революции, а если бы сразу прижал к ногтю всех своих кадетов и эсеров, то остался бы жив.

Все слушали, кивали. Что здесь еще скажешь? Надо усилить, улучшить и все прочее. Я вообще решил сидеть тихонько, как мышь под веником. С датами у меня всегда было плохо, но точно помнил, что в тот же день, когда был убит Урицкий, совершено покушение на Ленина, а затем объявлен Красный террор. Стало быть, о покушении на Председателя совнаркома мы узнаем не сегодня, так завтра! И тут тебе, товарищ начальник отдела по борьбе с контрреволюцией будет невесело. И работу придется выполнять, и руки бы чистыми сохранить. А вот получится ли, не знаю. Решив, что «заговорщических» организаций я создавать не стану, антисоветские выступления придумывать тоже не буду, но коли они возникнут (как показывает исторический опыт – после смерти вождя или при его тяжелой болезни – должны возникнуть), церемонится тоже не стану.

Неожиданно в кабинет вошла секретарша. Обычно она не позволяла себе входить без стука.

– Товарищ Тимохин, вас срочно к телеграфу! Москва на проводе!

Аппарат Бодо (если я его правильно называю) стоял в приемной у председателя губисполкома. Дверь оставалась незакрытой, мы слушали только треск и глухое рычание нашего губернатора. Спустя минут пять Иван Васильевич вошел в кабинет, держа в руках телеграфную ленту, которая мне казалась похожей на серпантин.

– Вот, товарищи, телеграмма из ВЦИК, слушайте, – Тимохин приблизил ленту к глазам и, перебирая бумажную полоску, принялся читать вслух, время от времени вставляя непечатные выражения, которые никто прежде от него не слышал: – Несколько часов назад совершено злодейское покушение на товарища Ленина (твою мать и…), роль Ленина и его значение… Ага, тут пропущу… товарищ Ленин, выступавший на рабочих митингах, в пятницу выступал перед рабочими завода Михельсона в Замоскворецком районе… при выходе с митинга был ранен, двое стрелявших задержаны (мать их ети!), да, двое стрелявших задержаны, их личность выясняется… призываем к полнейшему спокойствию и усилению борьбы с контрреволюционным элементом… на покушение против вождя класс ответит еще большим сплочением своих сил… беспощадным террором… Председатель ВЦИК Сверлов.