Как объяснил Николай Харитонович, такой как я – умный и красивый, в ЧК очень нужен. И не только для этой операции, но с прицелом на будущее. Выгляжу представительно, образован. К тому же свой, из крестьян, да еще и фронтовик.
И вот, мое первое задание. Для начала мне было велено «войти в роль», установить хорошие отношения с девушкой, чтобы все кругом думали, что мы жених и невеста. Эх, Николай Харитонович, сколько раз мне самому приходилось проводить похожий инструктаж, только рассказывать об этом не стоит!
Из газеты мне пришлось уйти, а жаль, мне там нравилось.
Моя служба теперь выглядела так. С утра пораньше – а это в шесть часов, я провожал Капу до ворот дома госпожи фон Беккер, нежно целовал ее, а потом делал вид, что ухожу по делам. Конечно, если впасть в окончательный маразм, следовало позаботиться о моей «работе», чтобы враг, в случае проверки, убедился – жених горничной и на самом деле трудится в каком-нибудь «Чергубземе», или «Чернаробпе», но Есин решил, что это уже перебор. Ну, даже если и есть в городе контрреволюционное гнездо, оно не должно быть настолько серьезным, чтобы проверять женихов у прислуги.
Ну а дальше я наворачивал круги вокруг дома, стараясь держать под контролем ворота. Караулить с шести утра и до пяти вечера – та еще морока! За это время я изучил каждую пядь земли вокруг забора, проверил каждую досочку, обнаружив, как минимум два входа-выхода, находившиеся в противоположных местах. Вот уж не знаю, «контрики» позаботились о путях отхода, или эти дырки в заборах сложились «исторически», но мне от этого не легче.
Мне бы здесь постонать, что в будущем возникнет специальная служба, занимающаяся наружным наблюдением, но не стану. У нас, в будущем, много что будет (простите за тавтологию!). Восемнадцатый год – это вам даже не двадцатый. Здесь еще все работает «с колес», а кое-кто даже считает, что после победы над чехословаками нас вообще распустят. Ага, щаз! Пока существуют государства, будет и разведка, следовательно, будет и контрразведка.
Если бы я сам занимался планированием операции, то соорудил бы какой-нибудь наблюдательный пункт, придумал повод, чтобы около дома мог тереться молодой человек. Наши враги, будь они трижды непрофессионалами, давным-давно могли "вычислить" и меня, и остальных. Но, как всегда, нехватка кадров и недостаток времени.
Думаю, нам просто повезло, что бывшие офицеры, посещавшие дом фон Беккер, были в конспирации ещё большими дилетантами, чем мы, и на нас попросту не обратили внимания.
Покамест, товарищ Есин мог только засылать мне сменщиков. Думаю, даже не из жалости ко мне, а из простых соображений, что на парня, околачивающегося возле дома с утра до вечера, обратят внимания если не заговорщики, то любопытствующие соседи, а потом сообщат о своих подозрениях либо товарищу Шпараку, начальнику уездной милиции, либо, что еще хуже, самой хозяйке.
Работа шла, но медленнее, чем хотелось. Капа пока не услышала ничего интересного ни от хозяйки, ни от ее гостей. Не смогла отыскать ни клочочка подозрительной бумаги. Зато сумела описать каждого. Ну и я, в свою очередь, присматривался к тем, кто заявлялся в гости. По моей инициативе отыскали художника, некогда трудившегося на полицейское управление, чтобы слова можно было переложить на лист бумаги и скоро уже имели восемь неплохих рисунков. Скажу даже, что эти портреты получились гораздо лучше, нежели ориентировки. По крайней мере, ребята из отряда за два дня уже знали и фамилии, и адреса. И все восемь человек чисто "случайно" оказались бывшими офицерами, отчего-то уклонявшимися от постановки на учет в уездный военный комиссариат. Уже за одно это их можно было брать, но Есин приказал чуть-чуть подождать. Нам нужны были гости из Питера, но их пока не было.