– Просто передайте майору Гриру. Он поймет, – заверил Питер и повернулся к Эми, которая подставила лицо снежным хлопьям. – Готова?

Девочка кивнула. Она улыбалась, а снежинки на ее ресницах и волосах сверкали, как алмазы. С помощью Юстаса Питер взобрался в седло и взял поводья. Ворота открылись. Питер в последний раз взглянул на казарму, но чуда не случилось. «Прощай! Прощай навсегда!» – подумал он и, пришпорив коня, погнал его навстречу рассвету.

Один как перст в глуши

Я жизнь свою в сомненьях проведу.

Там лишь любовь меня найдет

На радость или на беду.

У. Рэли, «Гнездо Феникса»

К полудню они вернулись к реке. Ехали молча. Набирающий силу снегопад наполнял лес призрачным светом. У берегов река подмерзала, темная вода лениво текла по сузившемуся руслу. Эми прижалась к спине Питера и задремала, обвив тонкими руками его пояс. Питер чувствовал тепло девочки и мерное движение ее груди. Из ноздрей коня валил пар, пахнущий сеном и землей. В деревьях перекликались черные птицы, но их голоса заглушал вездесущий снег.

В снежной тишине нахлынули воспоминания – образы прошлого дымкой проплывали перед мысленным взором Питера. Вот мама незадолго до кончины: он заглянул к ней в спальню, увидел очки на прикроватном столике и почему-то сразу понял, что конец близок; вот Тео на энергостанции осматривает его распухшую лодыжку, а вот брат стоит на крыльце фермы вместе с Маусами и провожает их в путь; вот Тетушка на своей душной кухне, вот чашка с ее ужасным чаем; вот их отряд за день до отъезда из бункера: они пьют виски, смеются над шуткой Калеба и не подозревают, что ждет впереди; вот Сара утром после первого снегопада: сидит с дневником на коленях, щурится на солнце и говорит, что в лесу красиво; вот Алиша…

Алиша…

Они свернули на восток и из знакомого предгорья попали в объятия лесистых, одетых в белое гор. Снег пошел медленнее, прекратился, пошел снова. Начался подъем, и Питер сосредоточил внимание на малейших деталях: на медленном, но ритмичном шаге коня, на старых кожаных вожжах, которые сжимал в кулаке, на легком прикосновении волос Эми к своей шее… Почему-то все они казались неизбежными, как эпизоды сна, приснившегося много лет назад.

Когда стемнело, Питер расчистил на берегу место и соорудил из брезента навес. На сырых ветках костер не разведешь, но под раскидистыми кронами деревьев нашлось достаточно хвороста. Свой нож Питер подарил Гриру, но в рюкзаке лежал маленький складной ножичек, которым он открыл консервы. Они с Эми поужинали и заснули, прижавшись друг к другу, чтобы было теплее.

Проснулись окоченевшими. Снегопад закончился, небо стало пронзительно-голубым. Пока Эми разводила костер, Питер отправился на поиски коня, который ночью оборвал привязь и исчез. В любой другой день Питер бы запаниковал, но тем утром почему-то даже не встревожился. Коня он выследил ярдах в ста ниже по реке – вороной разворошил снег у замерзшей воды и щипал травку. Мешать не хотелось, и Питер немного постоял, наблюдая, как конь завтракает, а потом повел его в лагерь. Эми смешала сыроватые иголки с хворостом и сумела развести дымный костерок. Они съели по банке консервов, запили холодной водой из реки и погрелись у костра. Питер не спешил, предчувствуя, что это их последнее спокойное утро. Оставшийся на западе гарнизон наверняка опустел и затих: солдаты уже выступили на юг.