Сын Чарра всхлипнул. Исходивший от мальчика запах ужаса ножом прошелся по всем сердцам Миэка.

В следующий момент Миэк отбросил копье и поплелся прочь от старейшины. Корг протянул к нему руку, но Миэк ничего не видел. Он вывалился за пределы круга и, упав на колени, заколотил кулаками по земле. Затем он издал пронзительный животный вопль, полный безутешного горя.

Крик эхом разнесся по деревне, затем усилился в несколько раз, доносясь из-под земли хором ответных голосов. Воздух заполнил гам переплетающихся воплей, от которых затряслась земля.

Пораженный, Миэк поднял глаза. Халк посмотрел на него в ответ, наклонив голову и прислушиваясь, а затем подался вперед.

– Не обращайте внимания, – сказал сразу же поднявшийся на ноги Чарр. В глазах его заиграли проблески паники. – Это в стойлах. Просто животные…

Халк посмотрел на землю, а затем одним мощным движением отмел прочь гору песка, открывая взору несколько огромных каменных плит. Несколько жителей деревни в панике попытались оттащить его, но он отпихнул их, схватился за края самой большой плиты и поднял ее в воздух. В расположенное под ней помещение полился солнечный свет. Находившиеся в загонах животные заморгали, звеня цепями и пытаясь вырваться к свету.

– Миэк! – закричали они, щелкая жвалами. – Брат Миэк!

Сердца Миэка заколотились. Его тело отреагировало раньше, чем он до конца осознал произошедшее. Шатаясь, он пошел вперед. Его взгляд затуманивали слезы. Но братья вели его домой. Он спрыгнул в яму, плача одновременно от радости и горя, и запах братьев уносил его куда-то далеко-далеко. Из сотни вылупившихся в живых осталась лишь дюжина: маленькие, ошарашенные, немногим крупнее новорожденных. Их схватили на поле боя, загнали в рабство и приковали во тьме, заставив работать на мельнице долгие-долгие годы.

Но они были живы: его братья, потерянный улей, издававший все тот же теплый запах, который он уже не надеялся когда-нибудь почувствовать. Они разделились, казалось, навсегда, но теперь снова были вместе.

И затем Миэк, Обретший Улей, развернулся, чтобы посмотреть на Старейшину Чарра. Глаза хивера были холодными и жестокими.

Десять часов спустя Советник Денбо приказал своему батальону остановиться, заметив над Ан-Тобой клубы дыма. Кайера Старая Сила сразу же устремилась в сторону выжженной деревни через горящие поля, легко перемахнув через ров. Жители деревни с отсутствующими лицами разгребали пепел и тлеющие угли. Старейшина Чарр, побитый, ошарашенный, лишенный брони, стоял вместе с сыном на коленях рядом со складом, бережно выуживая из грязи уцелевшие семена.

– Молодчина, – бормотал Чарр каждый раз, когда его сын бросал найденное зерно в горшок. Но ребенок лишь молча кивал и продолжал работать, не поднимая глаз на отца.

– Старейшина, ты видел Зеленого Шрама или кого-нибудь еще из его шайки монстров? – спросил его Денбо.

– Монстров? – переспросил старейшина. Он поднял глаза. С начищенной до блеска грудной пластины Денбо на него смотрело собственное отражение. Чуть поодаль виднелось отражение его сына: тот наконец решился поднять голову и теперь смотрел на отца глазами, полными тихого ужаса. Голова Чарра снова упала на грудь.