Они остановились около колодца, в котором мальчик когда-то впервые в жизни самостоятельно наполнил два ведра.

– И ты будешь набирать воду каждое утро?

– Да, отец.

Чарр отвел мальчика в оружейную, где показал ему код от замка. Он заставил сына дважды открыть и закрыть его, чтобы убедиться, что тот все правильно запомнил. Они распахнули дверь настежь и посмотрели на покоившиеся там сияющие клинки.

– И ты будешь чистить мечи и научишься сражаться?

– Да, отец.

Они спустились вниз, к стойлам неподалеку от мельницы. Мальчик налил прикованным там животным воды и набросал в лотки еды, избегая щелкающих челюстей и клешней.

– И ты будешь кормить животных, присматривать за своими друзьями и защищать их всех?

– Да, отец.

Лицо мальчика помрачнело. Он поднял на отца свои сияющие глаза. Отростки на его подбородке дрожали. Потрепав сына по голове, Чарр мозолистыми пальцами вытер с его щек слезы.

– Пусть тот, кто должен погибнуть, сделает это достойно.

Этой ночью Старейшина Чарр спал крепко. В его объятиях свернулся калачиком сын, которому не угрожали монстры, ожидавшие на площади. Когда наступило утро, они тихо умылись, приготовили завтрак и съели его, сидя рядом с окном и слушая, как плещутся во рву медовые рыбы. Затем они направились на площадь. Там кто-то уже начертил красным песком огромный круг. Миэк стоял на дальнем его конце плечом к плечу с другими Скованными Битвой, сжимая зазубренное копье. Жители деревни почтительно расступались, пропуская Чарра и его сына. Взяв из рук Старого Фенго свое копье, Чарр проверил, заточено ли острие. Отрывисто кивнув, он встал на одно колено, поцеловал сына в лоб, а затем рывком поднялся и вошел в круг.

Миэк немедленно рванулся вперед. Чарр еле сдержал улыбку. Жук был быстр, но несдержан – все его движения легко было предугадать. Чарр сделал неожиданный шаг в сторону, и Миэк промахнулся. Чарр перехватил зазубренное острие чужого копья, развернулся, вырывая оружие из рук хивера, и отбросил его на противоположный конец красного круга.

В следующий момент Чарр ударил Миэка в лицо тупым концом копья.

Тот упал. Чарр ногой наступил на одну из четырех рук противника ногой и, замахнувшись копьем, приготовился нанести удар в горло. По установленным ими самими правилам, он мог убить жука на месте и покончить со всем этим. В этот момент он услышал, как кто-то ахнул. Это сын смотрел на него. Лицо мальчика было белым как полотно. Старейшина почувствовал, как жестокость в его сердце отступает.

– Сдавайся, и я сохраню тебе жизнь, – проговорил он, снова повернувшись к Миэку.

– Никогда, – прорычал тот.

А потом жук схватился за копье Чарра и дернул его вниз, со всей силы вбивая наконечник в сустав собственной конечности. В следующий момент он откатился в сторону, оставив отрезанную руку под ботинком Чарра. Земля ушла у Старейшины из-под ног, и он оказался опрокинут навзничь. Жук сидел у него на груди и готовился нанести удар его собственным копьем.

Сын Чарра закричал.

Миэк застыл.

От имперца, который сейчас лежал под ним, исходил отчетливый запах агонии. Этот человек тоже был отцом. В памяти Миэка сразу всплыл щемящий запах любви его собственного родителя. Нечестно. Почти получилось. Нечестно, нечестно, не…