— Совершенно верно, Григорий. У меня есть от силы дня два, не более.

— Что ж, не будем терять времени.

Когда они уселись в бежевую «Шкоду Октавия» Морозова, он спросил:

— Шамиль намекнул, что вы интересуетесь делом Игнатовых.

— Да. Так получилось, что одного человека подозревают в причастности к убийству семьи Игнатова, то есть Кнута, — сказал Артем. — Но у меня большие сомнения на этот счет.

— Ваши сомнения вполне закономерны, — ответил Григорий, закуривая. — Вас, кстати, не смущает дым?

— Нет, курите на здоровье.

Морозов усмехнулся:

— После звонка Шамиля я покопался в архивах. Эти убийства в свое время наделали много шума. В результате в тюрьме оказались «шипы», которым были предъявлены настолько убойные обвинения, что никому из них не удалось отмыться. Для простого населения области это было как гора с плеч. Люди устали от бесконечной череды кровавых разборок, и все обрадовались, когда две своры перегрызли друг друга. Понимаете меня? — Павлов кивнул, а Григорий неторопливо продолжил: — Остатки «филинов», то есть подельники Кнута, после его смерти оказались беспомощны и уже не могли контролировать ситуацию — к делу подключился правоохранительный жернов, перемалывавший всех без разбору. Кто-то был застрелен при задержании, кто-то подался в бега, а кое-кто пропал без вести. Кнута убили, «филинов» разгромили, Одессит с другими «шипами» попал в тюрьму, а местные жители радовались, что одновременно освободились от гнета двух крупнейших банд, которые наводили страх в течение восьми лет. Что еще нужно?

— Правда, — сказал Павлов. — Мне нужна правда. Я хочу знать, что в действительности здесь произошло.

— Я часто смотрю передачи с вашим участием, Артем. Не могу сказать, что они всегда вызывают у меня восторг, хотя моей жене они безумно нравятся, — окинул внимательным взглядом адвоката Григорий.

— Что ж, спасибо за откровенность.

— Я просто хочу вам сказать, что снимать сюжеты про значимость закона и говорить умные речи в телевизор, или «зомбоящик», как теперь модно говорить, — это одно. А раскапывать могилы и тревожить мертвых — совершенно другое, вы со мной согласны? Я говорю в переносном смысле и не хотел вас обидеть, если вы что-то подумали. Взвесьте еще раз, нужна ли вам эта правда?

— Все в порядке, Григорий. После ваших слов я еще больше убедился в том, что принял верное решение приехать сюда.

— Хорошо, ближе к делу. Какие именно сведения вас интересуют?

— Прежде всего я бы хотел найти адвоката, который представлял интересы Одессита. Затем мне нужно встретиться с самим Одесситом, то есть Вакинским.

— Боюсь, мне придется вас разочаровать. Инесса Арнольдовна Фельдман, защищавшая Одессита, умерла месяц назад. Тромб оторвался. Она была прекрасным юристом, но дело Одессита в корне подорвало ее репутацию и здоровье. Тот же Одессит гарантированно получил бы свой пожизненный, но усилиями Фельдман ему дали двадцать пять лет. Люди возненавидели ее, хотя она просто делала свою работу.

— Не повезло, — пробормотал адвокат.

— Кому? — спросил Григорий. — Ладно, извините. Я правильно понял, что вы хотите пообщаться с Одесситом лично?