Джек не находил себе места. Торопливо расхаживая по комнате, он надел мундир, затем снял, пробормотав при этом со смешком несколько бессвязных фраз:

— А я-то беспокоился… ха-ха, такой славный маленький кораблик — знаю его, отлично знаю… Я считал бы себя счастливейшим из смертных, получив под свое командование какое-нибудь захудалое суденышко, да хоть тот же «Валчер»… словом, любую посудину… А тут великолепное судно, обшитое медью, — чуть ли не единственный квартердечный бриг, то бишь шлюп, в списках действующего флота. Несомненно, чудесная капитанская каюта… а погода-то какая — такая теплынь… ха-ха… Только бы набрать команду — это самое важное дело.

Джек Обри почувствовал острый голод и жажду — он бросился к колокольчику и принялся дергать за веревку. Но не успели замереть его звуки, как Джек высунул голову в коридор и принялся звать горничную:

— Мерседес! Мерседес! Ах вот ты где, дорогуша! Что ты сможешь принести мне поесть — manger, mangiare[10]? Мясо? Холодное мясо? И бутылку вина, vino — две бутылки vino. И еще, Мерседес, не придешь ли ко мне и не сделаешь ли кое-что для меня? Я хочу, desirer[11], чтобы ты кое-что сделала для меня, хорошо? Пришей мне, cosare[12], пуговицу.

— Хорошо, тененте, — ответила Мерседес, при свете свечи сверкая белками глаз и зубами.

— Уже не тененте, — воскликнул Джек, стиснув ее пухлую, крепкую фигурку. — Капитан! Capitano, ха-ха-ха!

Утром Джек вынырнул из глубокого-глубокого сна; не успев открыть глаза, он ощутил, как его всего распирает от радости, и лишь потом полностью проснулся.

— Конечно, судно не первоклассное, — заметил он, — но кому нужно первоклассное судно, у которого нет ни малейших шансов на самостоятельное плавание? Где оно находится? За артиллерийским причалом, рядом с «Рэттлером». Сейчас же отправлюсь туда, не теряя ни минуты, взгляну на судно. Хотя нет. Надо заранее предупредить о своем приходе. Нет, не так. Прежде всего надо поблагодарить кого следует, а потом договориться о встрече с Алленом. Милый старый Аллен, надо пожелать ему семь футов под килем.

Первым делом Джек Обри перешел через дорогу и заглянул в лавку военной галантереи. Там, используя обширный кредит, он приобрел благородного вида, солидный, массивный эполет — символ его нынешнего чина. Торговец тотчас укрепил знак отличия у него на левом плече. Оба с удовлетворением рассматривали эполет в зеркало, и у торговца, выглядывавшего из-за плеча Джека, на лице появилось выражение неподдельного удовольствия.

Едва успев закрыть за собой дверь лавки, на противоположной стороне улицы, рядом с кофейней, Джек заметил давешнего господина в черном сюртуке. Ему тотчас вспомнились события вечера, и он поспешно направился к нему со словами:

— Мистер… Мистер Мэтьюрин. Это вы, сэр. Тысяча извинений. Вчера вечером я вел себя с вами слишком грубо. Надеюсь, вы простите меня. Нам, морякам, так редко приходится слушать музыку и вращаться в светских кругах, что нас иногда заносит. Прошу прощения.

— Любезный мой сударь, — воскликнул господин в сюртуке, и его мертвенно бледное лицо тотчас залилось странным румянцем. — Были все причины для того, чтобы вас, как вы выражаетесь, занесло. Я в жизни не слышал лучшего исполнения — такая гармония, такой огонь! Не позволите угостить вас чашкой шоколада или кофе? Это доставило бы мне большое удовольствие.