– М-да… – произнес Цвигун. – Силовой метод… психологический нажим… Вообще, майор, раньше ты лучше работал, талантливей и продуктивней…
– Так ведь приток был туристов, товарищ генерал, – вступился за своего подчиненного полковник Орлов.
– Не надо, – вяло отмахнулся генерал. – Эту песню я слышал. Ладно. – Он снял трубку с одного из четырех аппаратов, украшавших его большой письменный стол, и набрал короткий номер спецсвязи с Ленинградом. – Соломин, – сказал он в трубку. – Завтра у тебя будет майор Незначный из нашего американского отдела. Он проводит спецоперацию с двумя иностранцами. Окажи полное содействие…
10
Джакоб Стивенсон приехал на вокзал в 11.45 вечера, за десять минут до отхода в Ленинград комфортабельного экспресса «Красная стрела». Рядом на черной «Волге» причалили его постоянные спутники и «телохранители» – кагэбэшники. Пусть! Стивенсон взял с заднего сиденья «вольво» букет цветов для Вирджинии и, перешагнув через сугробы, беззаботной походкой вошел в здание вокзала. По дороге несколько убавил шаг, чтоб его «архангелы», не дай Бог, не потеряли его в толпе. Сейчас ему незачем прятаться от них или скрываться. Наоборот – пусть видят, как он на перроне преподнесет Вирджинии букет нежно-розовых гвоздик, поболтает о том о сем и с тем уедет домой. Все просто, легко, без всякой конспирации.
И тем не менее, Стивенсон волновался. Он чувствовал себя участником какого-то шпионского кинофильма и по журналистской привычке уже облекал все, что видел, в строки своего будущего романа.
«Перрон Ленинградского вокзала Москвы,
– писал он мысленно –
был заполнен иностранными туристами и московско-ленинградской элитой: актеры, актрисы, художники, дипломаты, чиновники высоких рангов в дорогих дубленках и шубах, армейские полковники и генералы в серых каракулевых папахах и вездесущие кагэбэшники. Двое таких гэбэшпиков следовали за мной по пятам, но я спокойно шел вдоль красных вагонов к вагону № 5.
Пушистый московский снег мягко падал на букет бледно-розовых гвоздик, которые я нес Вирджинии. Мои «телохранители» даже не подозревали, что именно в этом букете находится ключ всей операции: на красивой открытке с малозначительными пожеланиями счастливого путешествия есть две цифры: «6» и «3» – номер вагона и купе, в котором будет ехать из Ленинграда полковник Юрышев.
Но пять дней назад мне пришлось потрепать нервы моим розовощеким «архангелам». Тогда я подъехал на своем «вольво» к большому угловому гастроному на Смоленской площади, который одной стороной выходит на Арбат, а другой – на Садовое кольцо. На виду у своих стражей я вошел в гастроном со стороны Арбата, смешался с толпой, которая стояла тут тремя очередями за сосисками, огурцами и водкой, занял очередь за огурцами и, убедившись, что мои ленивые «архангелы» сидят в своей машине возле моего «вольво», быстро вышел из гастронома на Садовое кольцо. Тут меня ждала в «фольксвагене» моя жена Люси. На заднем сиденье ее машины лежала бутылка «Сибирской». Я сунул бутылку в карман пиджака и через три минуты на площади Маяковского на всякий случай пересел в такси, за пять рублей доехал до Ленинградского вокзала. В кассовом зале пришлось семнадцать минут отстоять в очереди за билетами – это было, пожалуй, самое «нервное» время. «Пожалуйста, двухместное купе из Ленинграда в Москву на «Стрелу» на 15 ноября. Желательно шестой вагон. Сдачи не надо». Вместо 37 рублей за два билета я протянул кассирше сорок пять, и это решило проблему в минуту.