Рафаэль смастерил крошечную деревянную коробочку, вырыл ямку позади шале и уложил туда гробик. На похоронах присутствовали тридцать два члена их общины. Бессмертная Ба стояла прямо, опираясь о палку, рядом со своей правнучкой. Ариана была третьим ребенком, покинувшим их.

Последние семь лет жизнь малышки на лоне природы была прекрасна. Родители были рядом на всех этапах ее движения вспять, наслаждаясь каждой минутой общения, вспоминая веселые моменты, когда они были молодыми родителями, – и, кстати, снова становились ими в силу обстоятельств. Они продолжали читать ей разные истории, когда она уже не могла делать этого сама. «Маленький принц» оставался ее любимой сказкой.

И пусть малышка больше не умела ни говорить, ни ходить, по ее большим синим глазам они догадывались, что она не все забыла. Она улыбалась до самого конца, смотрела на отца и мать, пока ее веки не сомкнулись и ее мир не свелся к потемкам первых дней жизни. Мир звуков и запахов, который родители старались сделать как можно приятнее, напевая нежные песенки и украшая деревянную колыбельку полевыми цветами. Это был красивый закат жизни, без боли и отчаяния. Смерть Арианы не вызывала грусти.

Община не знала, что стало с остальным миром, и не хотела этого знать. Возможно, там, далеко, люди поубивали друг друга. Возможно, магазины были разграблены, машины и дома сожжены. Жизнь в лагере была, конечно, не из легких: суровые зимы следовали одна за другой, пища иногда бывала скудной, но это была жизнь чистая и естественная. Да, биологическое время повернуло вспять, но каждый двигался вперед без страха перед завтрашним днем.

Своими рассказами и опытом Бессмертная Ба учила их искусству выживания. Они охотились, ловили рыбу, собирали грибы и ягоды. Единственными следами цивилизации, остававшимися в лагере, были кое-какие инструменты, кухонная утварь, запасы молочного порошка, который каждый принес с собой, когда заселялся, много книг, тетрадей и карандашей для письма и рисования и механические часы с вечным календарем, которые они заводили каждый день и всячески берегли.

С годами волчья стая, жившая в лесу, переместилась поближе. Волчата пришли на смену старым самцам, потом сами выросли, стали родителями, и так далее. Человеческий клан являлся отныне частью их мира. Время от времени Рафаэль оставлял пищу тому, которого прозвал Сероносом, самому отважному из стаи, – тот не единожды подходил к самому лагерю.

Как и остальная молодежь в лагере, бывший биолог чувствовал общность с животными, с природой. Его прежняя жизнь, этот вечный бег наперегонки с часовой стрелкой, теперь казалась ему совершенно пустой. Сколько времени потрачено на то, чтобы это время сэкономить, сколько переживаний из-за пропущенного поезда, сколько раздражения из-за опоздания. Здесь они наблюдали, как прорастает зерно, как ветви дают побеги, как медленно дышат деревья. У времени был вкус сахара, которому дают мягко растаять под языком.

День за днем их группка авантюристов углублялась в лес, на территорию стаи. Надо было сделать так, чтобы человеческое присутствие впечаталось в ДНК нескольких поколений волков. Чтобы человек и волк стали едины.