Поскольку полиция бездействовала, он сам отправился в Тонон, чтобы расквитаться с ней там. Но обнаружил, что на месте бара теперь открыт обувной магазин, а Астени продала свою квартиру и исчезла из поля зрения.

Однако преследования неизменно продолжались. Тогда он тоже решил переехать. Подыскал себе квартиру в восьмидесяти километрах к востоку, но о своих планах не рассказал ни единому человеку. Первые несколько дней он жил в напряжении, но, поскольку ничего нового не происходило, смог вернуться к нормальной жизни: спокойно работать и совершать свои затратные донорские поездки.

С момента их разрыва прошло девять месяцев, он только что вернулся из Голландии, куда ездил сдавать кровь, и очень устал от поездки. Но неожиданно получил тревожное сообщение от некоего Матиаса Леграна, французского гематолога, которому срочно понадобилась его кровь группы Rh null.

Было 26 декабря.

27 декабря Натанаэль уже лежал на больничной койке с иглой в вене. Доктор Легран внимательно смотрел на него:

– Вы очень бледный. Вы уверены, что хорошо себя чувствуете?

– Не волнуйтесь, я всегда так выгляжу, – соврал Натанаэль, закрывая глаза.

– Если хотите, мы можем взять только триста миллилитров и…

– Нет-нет, берите пятьсот.

У него кружилась голова, но он боялся это показать, а главное, не хотел упоминать о поездке в Голландию. Впервые за все восемнадцать лет он видел конкретное применение свой крови: он действительно спасает жизнь, жизнь пациентки с группой Rh null. Это было реально, определенно и происходило прямо здесь и сейчас. Поэтому он надеялся, что его организм выдержит и будет бороться, чтобы восполнить литр крови, который потерял за три дня.

Матиас тоже навел справки относительно возможности забора крови. Согласно французскому законодательству между донациями должен соблюдаться перерыв в шестьдесят один день. Натанаэль последний раз сдавал кровь год назад.

Когда процедура была закончена, Натанаэль слегка перекусил. Руки его дрожали.

– Одной дозы, наверное, недостаточно, правда, доктор?

– Нам это поможет продержаться, но… действительно, нужна еще одна, чтобы вытянуть пациентку.

– Тогда давайте я снова приеду через пять дней, первого января, когда немного восстановлюсь. И вы доберете пятьсот недостающих миллилитров.

– Я не могу на это пойти.

– Почему же? Можете. Сегодняшний забор вы зарегистрируете как положено и отметите, что это моя донация. А в следующий раз – нет. А вашей пациентке перельете обе дозы. Первого января никого здесь не будет. И никто не станет сверять, сколько доз вы перелили, одну или две.

– Допустим. Но как вы сможете это перенести?

– Организм выдержит, он привык.

Натанаэль пожал ему руку.

– Я уже так делал. Я умею держать удар. А эта пациентка действительно того стоит, доктор?

Увидев, как Матиас Легран нервно кусает губы, Натанаэль понял, что речь идет не только об отношениях врач – больной.

– Полагаю, да… – прошептал Натанаэль, уходя.

У него не было сил ехать домой. Он нашел гостиницу в двух шагах от больницы и рухнул на кровать. А Матиас вернулся в палату Катрин и сообщил, что через пять дней получит две дозы крови. Она взяла его за руку и смотрела на него глазами хрупкой птички: