После совещания Ярослава, глядя на витейр – Руслан на опушке леса, в одежде грибника, держит одной рукой корзину с грибами, а другой боровик, – привычно помолилась «всемогущему богу», чтобы он защитил мужа в его странствии, и вызвала Веласкеса.
Витс прибыл одновременно с вызовом по селектору.
Ярослава жестом остановила помощника, собиравшегося заговорить, отреагировала на огонёк вызова на столе:
– Тихонова, слушаю вас.
Напротив над столом сформировался голографический пузырь видеосвязи, изобразивший безупречно совершенное девичье лицо.
– Госпожа командор, – раздался мелодичный воркующий голосок, – господин генеральный прокурор просит вас зайти к нему в одиннадцать часов тридцать минут по местному времени.
Ярослава кинула взгляд на гостя, приподняла бровь:
– Что‑нибудь особо важное?
– В пределах рабочей компетенции, – ослепительно улыбнулась секретарша‑виф. – Вы не возражаете?
– Я… буду.
– Благодарю вас, всего доброго.
Видеофантом растаял.
– Интересно, что ему от меня надо, – проговорила женщина с недоумением. – Мои заботы и проблемы его службы не касаются.
– Возможно, прокуратуру заинтересовали наши споры с Комбезом, – предположил Веласкес. – Либо кто‑то накатал на тебя жалобу.
Ярослава покачала головой:
– Для этого должны быть веские основания, а я в последнее время никого вроде бы не обижала.
– У чиновника всегда найдётся основание для жалобы.
– Можно подумать, ты диссертацию писал о поведении чиновников. Что ж, послушаем, что скажет уважаемый Вальтер Меркель.
– Я с тобой.
– Тут же рядом. – Ярослава имела в виду, что Федеральная Генпрокуратура занимала верхние этажи соседней башни в комплексе зданий Правительства.
– Не те времена, чтобы ходить на встречи без сопровождения. Я подожду в приёмной.
– Хорошо, перестраховщик несчастный, идём вместе.
Она сменила гражданский уник на мундир официал‑чиновника с эмблемой и знаками различия Погранслужбы, и через несколько минут обоих пропустили в приёмную генпрокурора, мало чем отличавшуюся от приёмной командора Погранслужбы. Разница были лишь в облике секретаря: у Ярославы им был мужчина, у генпрокурора – девица невероятной красоты.
– Прошу вас, проходите, – с дежурной улыбкой предложила она Ярославе, перевела взгляд на Веласкеса. – А вы по какому вопросу?
– Товарищ со мной, – небрежно сказала Ярослава. – Подождёт здесь.
– Хорошо.
Она вошла.
Рабочий модуль Генерального прокурора Федерации был велик и в настоящий момент представлял собой панораму марсианского каньона с цепочками скал‑башен над крутыми склонами. Цвет скал и стен был оранжево‑красным, освещённая маленьким кружком солнца сторона каньона сверкала золотом, противоположная – стыла в коричневой тени. Небо над каньоном было глубокого фиолетового цвета с лёгким зеленоватым оттенком, светлея до голубого к горизонту, над которым пылало око светила.
Ярослава не сразу заметила на одной из скал геометрически правильной формы кресло с сидящим в нём человеком. Затем почуяла странный запах.
– Проходите, мисс, – раздался звучный голос.
Человек в кресле шевельнулся, и панорама Красной планеты пропала. Кабинет оделся янтарно светящимися стенами, в нём проявились ещё три кресла, огромный стол «под дерево», над которым светилась шишка вириала, вычурные подставки с моделями космолётов и две скульптуры: одна изображала человека с огромной рогатой головой и открытым светящимся ртом, другая – человека с непомерно толстыми руками и уродливой яйцевидной головкой.