Ждут в Шушках ответа от Суворова. Вот и прибыл ответ. Взял староста бумагу – в глазах потемнело.
«Рекрута немедля купить, – грозно писал Суворов. – И впредь покупать, иначе быть вам розгами битыми». Далее в письме наказывалось, чтобы Нектову всем миром «завести дом, ложку, плошку, скотину и все прочее» и чтобы помогать Гришке до тех пор, пока хозяйство его не наладится. А в конце… «Раз Нектов до сей поры бобыль, – писал Суворов, – то главный ответчик – староста Иван Агафонов, а посему повелеваю оженить того бобыля на Агафоновой дочке Лукерье и даю на тот случай сроку 15 ден».
– Бог ты мой, – вскричал Агафонов, – бобыля Гришку – да на моей Лукерье!
Прибежали крестьяне.
– Ну что, что там, в письме, чего барин в нем пишет?
– Пошли вон! – заревел Агафонов. – Господи милый! За что покарал! За что же Лукерью… – заскулил староста. – Все из-за вас, проклятое семя! – набросился он на крестьян. – Сгною!.. Засеку!.. По миру пущу!..
Разбежались крестьяне.
Повздыхал, поохал староста Агафонов, да что же делать.
Знал он крутой нрав барина – оженил на пятнадцатый день Лукерью и Гришку, завел им дом, ложку, плошку, скотину и все прочее.
И не стало с той поры в Шушках бобыля Гришки. А в солдаты ушел рекрут, купленный за общий крестьянский счет, с приложением, как и полагалось, суворовской половины.
Штык
Как-то Суворов гостил у своего приятеля в Новгородской губернии. Вечерами друзья сидели дома, вспоминали старых товарищей, бои и походы. А днем Суворов отправлялся побродить по лесу, посмотреть на округу. Здесь в лесу, у старого дуба, он и встретил мальчика Саньку Выдрина.
– Ты, дяденька, солдат? – обратился Санька к Суворову.
– Солдат, – ответил фельдмаршал.
– Откуда идешь?
– С войны.
– Расскажи про Суворова.
Фельдмаршал сощурил глаза, хитро глянул на мальчика:
– Про какого это еще Суворова?
– Не знаешь? Ну, про того, что с турками воевал. Что Измаил брал. Про фельдмаршала.
– Нет, – говорит Суворов, – не знаю.
– Какой же ты солдат, – усмехнулся Санька, – раз не знаешь Суворова! – Схватил мальчик палку, закричал по-суворовски: – «Ура! За мной! Чудо-богатыри, вперед!»
Бегал Санька вокруг фельдмаршала, все норовит пырнуть Суворова палкой в живот.
«Вот так мальчишка!» – подивился Суворов. А самому приятно, что и имя его и дела детям и тем известны.
Наконец Санька успокоился, сунул палку за пояс, проговорил:
– Дяденька, подари штык.
– Зачем тебе штык?
– В войну играть. Неприятеля бить.
– Помилуй Бог! – воскликнул Суворов. – Так ведь нет у меня штыка.
– Не бреши, не бреши, – говорит Санька. – Не может так, чтобы солдат – и штыка не было.
– Видит Бог, нет, – уверяет Суворов и разводит руками.
– А ты принеси, – не унимается Санька.
И до того пристал, что ничего другого Суворову не оставалось, как пообещать штык.
Прибежал на следующий день Санька в лес к старому дубу, прождал до самого вечера, да только «солдат» больше не появлялся.
«Брехливый! – ругнулся Санька. – Никудышный, видно, солдат».
А через несколько дней к Санькиной избе подскакал верховой, вызвал мальчика, передал сверток.
– От фельдмаршала Суворова, – проговорил.