– Эй, на «Гедане»! – отвечают ему с «Астрильда».
Вначале часовые перекликались часто, потом все реже и реже.
Вскоре на «Астрильде» часовой замолк. Усыпила шведа тихая ночь.
Походил, походил часовой на «Гедане». Скучно одному. Прислонился к мачте и тоже заснул.
К утру сквозь сон почудился часовому с «Гедана» скрип уключин.
Швед вздрогнул, приоткрыл глаза. Кругом туман. Дует легкий утренний ветер. Трепещется на мачте шведский флаг. Прислушался швед – скрип повторился.
«Что бы это?» – подумал часовой, подошел к борту.
И вдруг – швед даже не поверил своим глазам, подумал, не сон ли, – увидел часовой вначале одну, потом вторую, потом сразу много лодок.
Швед кинулся к другому борту – и там лодки. В лодках солдаты. И тут швед понял.
– Русские! – надрывая голос, закричал шведский часовой.
«Русские!» – эхом пронеслось над Невой.
– Русские! – тревожно отозвалось в трюме.
И сразу корабль ожил. Выбежали на палубу перепуганные офицеры. Заметались, не понимая, в чем дело, заспанные солдаты.
А русские лодки тем временем подошли к фрегату. Облепили лодки фрегат со всех сторон. Словно муравьи на сахарную голову, стали карабкаться по крутым бортам «Гедана» русские солдаты.
Первым на палубу ворвался Меншиков. Блеснул в руках Меншикова дымящийся пистолет, ловко заиграла острая шпага.
– Эка какой ты, швед, глупый! – приговаривал Меншиков и колол направо. – Не ходил бы ты, швед, в чужие земли! – и колол налево.
Между тем над Невой поднялось солнце. Туман рассеялся. Стал виден и второй шведский корабль, «Астрильд». И на «Астрильде» идет бой. На «Астрильде» – сам Петр. Хорошо заметна высокая фигура Петра. Петр улыбается Меншикову: понимает, что шведам не отбиться.
Однако нелегко далась русским победа. Геройски сражались шведские корабли. Стыдно им было русским лодкам сдаваться в плен. А все же пришлось.
В честь победы русские отлили медаль. «Небывалое бывает», – говорит Петр про эту победу.
На берегу Невы
Пустынны берега реки Невы: леса, топи да непролазные чащи. И проехать трудно, и жить негде. А место важное – море.
Через несколько дней после взятия Ниеншанца Петр забрал Меншикова, сел в лодку и поплыл к устью Невы.
При самом впадении Невы в море – остров. Вылез Петр из лодки, стал ходить по острову. Остров длинный, плоский, словно ладошка. Хохолками торчат хилые кусты, под ногами мох, сырость.
– Ну и место, государь! – проговорил Меншиков.
– Что – место? Место как место, – ответил Петр. – Знатное место: море.
Пошли дальше. Вдруг Меншиков проваливается по колени в болото. Рванул ноги, стал на четвереньки, пополз на сухое место. Поднялся весь в грязи, посмотрел на ноги – одного ботфорта нет. Остался в грязи ботфорт.
– Ай да Алексашка, ай да вид! – рассмеялся Петр.
– Ну и места проклятущие! – с обидой проговорил Меншиков. – Государь, пошли назад. Нечего сии топи мерить.
– Зачем же назад, иди вперед, Данилыч. Чай, хозяйничать сюда пришли, а не гостями, – ответил Петр и зашагал к морю.
Меншиков нехотя поплелся сзади.
– А вот смотри, – обратился Петр к Меншикову. – Жизни, говоришь, никакой нет, а это тебе что, не жизнь?