— Может, прямо спросишь, что хочешь, Макс? Без вот этих вот вывертов? Прятаться не надо уже.

— А ты что, меня исповедовать решил? Говори, если знаешь, о чем спросить хочу…

— Нет ее. Как уехала, так и не вернулась еще. Захотела так. Я не стал держать.

— Захотела, говоришь? С глаз долой…

Он держался… Пытаясь казаться спокойным и невозмутимым, не хотел показывать, что внутри уже вовсю ураган завертелся. Мощный, сметающий все на своем пути, без разбора. Неподвластная контролю стихия, когда к черту летят любые доводы и попытки держать себя в руках. Но я слишком хорошо его знал, чтобы не заметить.

Врать не хотел, может, даже намеренно сказал, что уехала. Чтоб задело. Чтоб не думал, что бегать будет за ним, как собачонка. Не сломалась, не сидит у окошка в вечном ожидании, есть сила воли собраться и голову не опускать от обиды и унижения. Чтоб задумался, зауважал. Понял, что потерять может. Что то, что своим начал считать, может уйти бесповоротно. А это всегда больно… и дело не в самолюбии уязвленном, а в том, что решил он уже все. Внутри себя решил, только вслух сказать боится. Себя боится и того, что сделать может с ней. С ними.

— Сбежала. Не знаю уж, от тебя или от себя… Но, видимо, так ей нужно было.

— Так не сама же уехала, Андрей.

Его нервы начали сдавать, он хотел знать больше и бесился от того, что его заперли здесь, как в зоопарке, а там, на воле кто-то не собирается упускать свой шанс. Конкуренция, мать его так.

— Она же не спрашивала у меня разрешения, когда с тобой поехала, так с чего ей делать это сейчас. Ты, Макс, не психуй. Выйдешь — разберешься. А Дарина… я в ней уверен. Не нужен никто ей. И ты это знаешь… Так что давай мозгами пораскинем, как тебя вытащить. Что там в ту ночь было? Вспоминай… любая мелочь пригодиться может…

— Да что было… Сучка наяривала мне весь вечер, вопила, чтоб приехал, иначе отбой по всем делам. Я и ломанулся… нажрался до потери пульса. У нее продолжил. А дальше — все… Думаю, твари мне что-то в бухло подлили, а дальше дело техники. Вот вам и пальчики, и оружие… все как полагается…

— Да, очень похоже на то. Звучит разумно. Только крику "Это не я" суд не поверит…

— Да уж, суд оказывается сговорчивым совсем при других обстоятельствах…

Вот. Это то, для чего я сюда пришел. Он должен был передать мне информацию. Но сделать это так, чтобы никто не понял, как это произошло, то есть не понял контекста нашего разговора.

— Макс, наш суд — самый гуманный суд в мире, он даже убийц иногда оправдывает.

— Я к категории этих счастливчиков не отношусь. Придется, как нашему другу зеленоглазому, надеяться на милосердие Божье.

— Да, Макс, только это тебе и остается… — я уловил, что это оно. Он медленно кивнул головой, как будто подтверждая, что я все правильно понял. Он подтвердил, что это то, с чего следует начинать.

Чтоб не вызывать лишних подозрений, мы побеседовали еще минут десять, для отвода глаз, обсуждая детали и постоянно настаивая на его невиновности.

— Ну что, брат, пора мне… — я встал со стула и, подойдя к Максу, опять крепко сжал его в объятиях. — Сам понимаешь, слишком драгоценна твоя шкура, надо вытаскивать. Дел невпроворот. Сейчас адвокаты наши придут… вы уж тут побеседуйте как надо.