Ой, яблочко

Росло за Вислою.

У врага под Москвой

Дело кислое.

После первого куплета Сидорский выскочил из-за стола, пошел вприсядку, по кругу, не хуже удалого матроса с корабля.

Ой, яблочко,

Да с червоточинкой.

Немцу взять Ленинград

Нету моченьки.

Ой, яблочко,

Да с Дону катится.

От Ростова фашист

Задом пятится…

Кирюха тут же изобразил, как фрицы пятятся, сделав круг вприсядку задом наперед, и с последним аккордом поклонился до пола.

– А вот эти частушки – специально для танкистов-сельчан, – объявил новый номер Саня.

«Конферансье» не преминул уточнить:

– То есть для уроженцев сельской местности!

Саня степенно добавил:

– Для колхозников.

– А зачем противопоставлять городских и деревенских? – пискнула Катя.

– Душа моя, но кто же против кого? – ласково сказал раскрасневшийся от успеха Деревянко, подмигнул и продолжил играть. Легко получилось, красиво и душевно, как на сцене деревенского клуба.

Напишу письмо Светланке,

Пусть узнает весь колхоз:

Я подбил три вражьих танка

И фашистский бомбовоз.

Думал Гитлер наяву:

«В десять дней возьму Москву!»

А мы встали поперек:

«Ты Берлин бы поберег!»

Эхма! Наша мать —

Горькая Расея.

Научились воевать,

Долбанем злодея.

Долбанем-долбанем:

Живы будем – не помрем.

Живы будем – не помрем.

Кол осиновый воткнем.

На этом месте Деревянко хотел закончить игру, но Кирилл протянул вперед руку, объявил, что просит продолжить на тот же мотив, мол, после «Яблочка» назрело сильное желание прочистить горло, если не спиртным, то ядреными частушками.

Саня кивнул – это можно.

Сидорский сам себя объявил:

– Русская народная, блатная хороводная. Сопрано.

Все замерли, ожидая, как рождения звезды на небесах, что услышат голос мощный и покоряющий. Но лучше бы Киря этого не делал.

Мы с миленочком катались

На военном катере.

Катер на бок повернулся,

Мы – к едреной матери!

Ха-ха!!!

Наверное, если бы среднеазиатского ишака научили петь, он исполнил бы лучше. Но три ноты сержант Сидорский голосил старательно, мощно и, как ему показалось, выразительно. Он знал, что главное в песне – это слова, а мотив можно любой.

Я с ефрейтором в казарме

Службу доблестно несла.

Он ложиться приказал мне,

Честь ему я отдала.

Ха-ха!!!

А чтоб доходило, Киря вскочил и стал притопывать, но в пляс не пустился, чтоб не сбить дыхание, ведь в запасе имелось еще двадцать куплетов.

Эх, мат-перемат!

Дайте новый автомат.

На переднем энтом крае

Всех фашистов постреляю.

Ха-ха!!!

Я девчонка боевая

До чего ж достукалась.

Полюбила лейтенанта

И в ремнях запуталась.

Ха-ха!!!

Саня понял, что не туда загнули: чем дальше, тем больше веселое похабство может испортить атмосферу, и, перейдя на другой мотив, завершил игру.

Все облегченно выдохнули, потому что хозяйка уже нахмурилась, да и внучку не привели в восторг куплеты сержанта.

– Мой вам совет, – Татьяна Матвеевна усмехнулась, – не пойте, лучше спляшите.

– Да, моя тонкая душа имеет грубый голос, – согласился Кирилл.

Пока Сидорский пожинал лавры танцора и певца, никто не обратил внимания, как Руслик пересел на лавку у стены, закончил сборку и повесил часы на место. Он подтянул гирьки, и тут – о, чудо – послышалось что-то похожее на шипение, потом дверца отворилась, выскочила кукушка и с боем часов прокуковала двенадцать раз.