— У вас с мужем общая спальня?

— Она была общей три месяца без нескольких дней сразу после нашей свадьбы. С этой стороны большой гостиной, вы — на моей половине. С другой стороны — владения мужа.

— Едите вы обычно вместе?

— Вы меня уже об этом спрашивали. Бывает и так, но ритм нашей жизни не совпадает, и вкусы у нас разные.

— Что вы делаете на отдыхе?

— Мы… Простите, Жерар унаследовал большую виллу под Канном. Мы ездим туда. Жерар недавно купил моторную яхту, и я вижу его там еще реже, чем в Париже…

— Враги у него были, вы не знаете?

— Никого, насколько я знаю. Одна я.

— Вы его ненавидите?

— Даже не ненавижу. И неприязни к нему тоже не питаю. Такой уж у него характер.

— Вы являетесь его наследницей?

— Да, единственной.

— Состояние значительно?

— Оно могло бы соблазнить многих женщин в моем положении. Но дело в том, что деньги меня не интересуют, и я была бы более счастлива в комнатушке на седьмом этаже…

— Почему вы не потребуете развода?

— По лености. Или из безразличия. Наступает такой момент, когда больше ничего не хочется, когда каждый день производишь одни и те же движения, не думая об этом.

Дрожащей рукой она схватилась за рюмку.

— Ваше здоровье.

И залпом осушила ее.

— Видите? Наверное, должна была бы покраснеть.

— Так вам говорил муж?

— Когда я начала пить, да. С тех пор прошли годы.

— А теперь?

— Ему все равно.

— Что бы вы почувствовали, узнав о смерти мужа? Что избавились от него?

— Даже не это. Он так мало значит для меня!

— Вы думаете, с ним могло произойти несчастье?

— Я думала об этом и поэтому пришла к вам.

— Что с ним могло случиться?

— Он обычно находит себе… скажем так, подружек в кабаре, где бывают разные люди.

— Вы знаете какие-нибудь из этих кабаре?

— Два, три — по названию. Я находила рекламные спички с этими названиями.

— Какими же?

— «У Кота в сапогах»… «У прекрасной Елены»… Еще «Крик-крак».

— Вам никогда не хотелось удостовериться самой?

— Я не любопытна.

— Это я вижу.

Она налила себе сама: губы ее снова дрожали, взгляд стал тусклым, отсутствующим. Мегрэ показалось, что она только сейчас обнаружила его присутствие и не понимает, что он тут делает.

— В общем, вы подозреваете убийство?

— А вы?

— Почему не болезнь?

— У него железное здоровье.

— Несчастный случай.

— Я узнала бы это из газет.

— Вы звонили в больницы?

— Вчера.

Значит, несмотря на производимое впечатление, она отдавала себе отчет в происходящем. На каминной доске из белого мрамора стояла фотография в серебряной рамке. Мегрэ встал и рассмотрел ее поближе. На ней была снята г-жа Сабен-Левек, наверняка в пору ее девичества: юная девушка в заученной позе. В ту пору она была очень хорошенькой, в лице ее было что-то мальчишеское.

— Да, я была такой… Изменилась, правда?

— Эта фотография была сделана до или после вашего замужества?

— Через несколько недель после него. Жерар настоял, чтобы я сфотографировалась у известного фотографа на бульваре Осман.

— Значит, он был влюблен в вас?

— Не знаю. Казалось, что да.

— Все сломалось неожиданно?

— Нет. В первый раз он исчез на сутки, и я ничего ему не сказала. Он наврал, что ездил к клиенту в провинцию. Затем он начал исчезать, когда ему заблагорассудится. Он больше не предупреждал меня. Уходил после обеда, и я никогда не знала, когда он вернется.