Цуцик совершенно вышел из себя. Тянул веревочный поводок, дергал Мышку то к хозяйке, то порывался скакнуть к кустам.

— Он переживает, — пискнула Мышка. Она едва держалась на ногах, прижимая к себе младенца и удерживая дергающуюся веревку.

— Хвостатый, сейчас тебя отпустят, и ты проживешь счастливую жизнь, гавкая на беличье дерьмо и заглядывая под хвост скунсам, — холодно пообещала Катрин.

Пес мигом присмирел. Этот тон хозяйки он знал и рисковать не желал. Найни с опаской посмотрела на сидящего у ног пса. Цуцик тоже глянул на девушку с самым похоронным видом.

— Давай я возьму мальчика, а ты держи Хвостатого двумя руками, — предложила Флоранс.

Мышка передала ей Рича, ухватила веревку-поводок двумя руками. Оставалось надеяться, что отягощенную мешком девушку пес с места мгновенно не сдернет. Катрин мысленно пообещала Цуцику за такие фокусы оторвать хвост. Пора было действовать, пока еще что-то не случилось.

— Готовы? Станьте дети, станьте в круг, — пробормотала Катрин.

Флоранс улыбнулась, она единственная поняла. За год подруга как-то совершенно незаметно подучила русский язык. Остальные воспринимали только десяток заветных слов, во всеуслышанье употребляемых леди Медвежьей долины в моменты пребывания в удрученном расположении духа.

Флоранс улыбалась, держа близнецов. Рядом стояла, крепко обхватив ее под руку, Теа с двумя мешками на узкой спине. За другую руку лисы крепко ухватилась Мышка. Цуцик напряженно сидел у ее ног, поджав пушистый хвост-калач.

Такими их Катрин и запомнила.

Глядя в глаза подруги, Катрин сказала:

— Ноги расслабьте, — ударит по пяткам. Поехали...

Сухая земля ударила по потертым подошвам трекинговых туфель. Катрин на ногах удержалась, крепче ухватила за рукав Квазимодо, тяжело нагруженного парой мешков. Одноглазый парень на ногах устоял, зато Жо плюхнулся на колени. Мальчишка, правда, тут же выпрямился, молодцевато подкинул на плече тюк, набитый в основном увесистыми кожаными свертками с оружием. Притопнул ногой в мокасине негостеприимную землю. Из-под ноги поднялось облачко рыжеватой пыли.

Вокруг торчали однообразные склоны невысоких остроконечных холмов, местами поросшие выгоревшей зеленью. Рыжим тусклым апельсином сияло клонящееся к закату солнце. И под этим солнцем во все стороны насколько хватало взгляда, тянулись бесчисленные гребни все тех же скалистых зубов-холмов.

Жо, растерянно щурясь на солнце, повертел шеей в вороте кожаной рубахи и растерянно пробормотал:

— Жарко здесь.

Они стояли втроем на крутом скате холма. Внизу петляло узкое русло, должно быть, уже сто лет назад пересохшего ручья. Почему втроем?! Мальчик ошеломленно обернулся к Катрин. Квазимодо тоже смотрел на предводительницу. Катрин было не узнать: серость, проступившая через загар, сделала кожу неживой, а крепко сжатые челюсти превратили красивое лицо в какой-то неопределенный и пугающий набор острых углов и выступов.

— Мешки — вниз, — проскрежетал кто-то чужой горлом предводительницы отряда. — Ква, — ты на ту скалу. Мы на соседние. Ищем признаки людей и пробуем определиться, где мы....