Девушек, любящих гулять по хутору до последней звезды, стращают охочими до развлечений мужчинами, того же оттенка. И продолжать такие рассказы в приличном обществе, решится разве что посетитель «У Гизмо». Я же оставлю эти сказки без окончания.

Что же до этого представителя дальнего Юга, то был он столь высок, что действительно казался отнюдь не человеком. Руги его были так длинны, что он мог спокойно носить за спиной длинный бастард и выхватывать его со скоростью, не уступающей той с какой карманник подрежет вам кошелек на базаре. Из одежды он носил лишь длинные штаны, гармошкой складывающиеся у голых ступней. Оголенный торс демонстрировал литые мышцы, пересеченные неисчислимым количеством шрамов. Лысый череп был украшен татуировками, смысл которых был надежно укрыт от моего разума. Приглядевшись, я понял что эти татуировки с черепа, переходят на спину и на грудь, покрывая каждый шрам.

Зрители застыли в ожидании. И Омаика, так называли племя, что занимало территорию большую нежели нынешняя Империя, Нимия и Рагос вместе взятые, не стал медлить. Он выхватил из-за пояса, как бы смешно это не звучало для цивилизованного человека — бубен. И стал отплясывать причудливый танец, а мгновение спустя воздух вокруг него задрожал. Когда же рябь прошла толпа разочарованно вздохнула, но лишь спустя секунду вскочив со своих мест лихорадочно зааплодировала. Прямо над головой шута, еще не спрятавшегося в укрытии, появилась немаленькая черная туча. Мгновение и ведущий вскрикнул когда ему под ноги ударила самая натуральная молния. Туча исчезла. А я утер пот со лба.

Много книг и много легенд, еще больше сказок и слухов, и неисчислимое количество ложных свидетельств я нашел в библиотеке на тему шаманизма, но лишь сейчас встретил представителя этой ветви искусства. Смешение ритуальной и аурной части, давало вот такой вот интересный результат.

Что ж, сложив пальцы домиком я решил что не пропущу ни доли мгновения битвы между Ритуалистом и Шаманом.

— Начинайте! — вскричал шут и с ненормальной скоростью умчался в свою будку. Толпа гоготала. Но, для двух волшебников, не существовало зрителей. Для них весь мир сошелся клином на круглой арене, заполненной магией. Еще виселе в воздухе отзвуки прошлых битв, и, я уверен, их разум затуманивала рвущаяся на волю сила. Не справишься с этим напряжением — сойдешь сума. Справишься — и сможешь вершить самые чудные заклинания.

Ритуалист начал первым. Хотя глупо говорить такое что про одного, что про другого участника. Схватки ритуалистов это не на что не похожие битвы разумов, где появление магии означает ошибку одного из сражающихся. Плетения заклинания для них столь трудоемко и столь время-затратно, что они сражаются «пальцами». Во всяком случае так говорил мой учитель. Один начинает складывать фигуры заклинания, а другой, тут же сориентировавшись складывает контратакующее заклинание. Первый, увидев это, прерывает свою волшебство и начинает плести уже нечто другое, второй… И так до бесконечности, пока кто-то не ошибется.

Я не стану описывать эти пять минут, когда зрителя, хоть я и не слышал их, но по лицам я понимал что еще не много и они выкажут недовольство этой клоунадой. Балахонщик постоянно махал руками, а негр танцевал, избивая бубен. В нашей ложе и вовсе некоторые зрители позволяли себе нелицеприятные высказывания. Благо, ни одного моего знакомого среди них не было. Но все тяготы зрителей были с лихвой окуплены, когда негр, резко затормозив, выпляснул какое-то до тошноты головокружительное па, и, клянусь своим перерождением, из его бубна на арену выпрыгнул самый настоящий Силх. Два метра в холке, пять с половиной в длину, не считая хвоста, с лапами, столь огромными, что от одного их вида у меня по спине прокатились крупные градины пота. Морда зверя была олицетворением хищности, а кошачьи глаза сверкали яростью. Когда же он открыл пасть, больше похожую на чемодан, демонстрируя всем клыки размером с ладонь рослого мужчины, то из глотки вырвался громоподобный рык. И возможно это было бы не так страшно, если бы дальний родственник тигра, не был бы выполнен, рожден, соткан, не знаю как сказать — но он был самой молнией, принявшей фигурный образ. Не берусь рассуждать о сложности подобного заклинания, о энергии что понадобилась для подобного воплощения, но в первые за долгое время с радовался тому что мой резерв столь мизерен, что одна лишь близость к таким энергиям повергнет меня в безумие и я не познаю ужас смерти.