– Однако, дивно… – подивился великий князь, осматривая процесс. – Признаться, не верил, что может что-то путное выйти, когда ты просил за этих доходяг…

Разве что епископ выглядел достаточно невозмутимо.

«Эх… проболтались ведь на исповеди обо всем», – тяжко вздохнул Юрий.

Увы, если бы он приказал молчать о происходящем на исповеди, то его бы многие не поняли, а это могло сулить изрядные проблемы. А ну как колдовство творится и они свои души сим деянием губят? Шутка ли из песка нечто полупрозрачное получается!

Но сие было легко прогнозируемо, потому Юрий сразу договорился с епископом Иоанном, что все исповеди от его людей будет принимать его последователь игумен Симон. Тот специально приезжал в крепость окормлять паству.

– Пойдемте, покажу склад готовой продукции.

Всеволод Юрьевич и епископ с готовностью зашагали за княжичем в крепкий сарай. Несколько слуг спешно открыли двери и занесли освещение в виде жировых лампадок. До керосиновых ламп Юрий еще не добрался, хотя сделал заказ на несколько бочек нефти, а то задолбало при свечах сидеть.

Сделать бы свои стеариновые, но увы, рецептуру он не знал. Разве что позже попробует методом проб и ошибок технологию воссоздать, как говорится, если долго мучиться, то может что-то да получится…

– Пока немного, только начали… Опять же качество пока не очень, но отработаем способы выделки, наладим массовый выпуск и будет уже что на продажу выставить.

– Да и это продать можно за весьма добрую цену! – невольно воскликнул великий князь, беря в руки одно из опытных изделий, а именно кубок на пол-литра объемом. Этакая вазочка.

– Зеленое все и мутное… – вздохнул княжич. – Пески надо со всех окраин княжества проверять, да добавки испытывать, чтобы и прозрачность была и получить разные цвета.

– И зеленый цвет многих устроит! Стекло ведь! Ни у кого даже такого мутного нет!

– Тогда не побрезгуй, прими в дар этот кубок и вот эту вазу, отец, – указал Юрий на массивную чашу литра на три.

Ох и намучились ее вертеть…

Вообще-то это формально был зеленый хрусталь, так как в шихту добавили свинца. А хрусталь, как известно хорошо обрабатывается точильным камнем, так что изделия имели незамысловатые рисунки в виде обычных пропилов, а-ля снежинки, звездочки, кресты и тому подобный орнамент. Не всегда ровный и симметричный, но… даже такое шло за произведение искусства, очень уж непритязателен сейчас народ.

– Благодарствую сыне! Богатые дары!

– А вот жене твоей украшения, – с этими словами княжич открыл один из ящичков с бусами, сережками, колечками и прочими поделками с пару горстей объемом.

Причем не просто стекляшки типа бисера, хотя и он тоже был в отдельном мешочке, а правильно ограненные «камешки». Это действительно цепляло взгляд, так как с огранкой тех же драгоценных камней в это время было никак, от слова совсем.

– О! Она будет очень рада!

Был тут и стеклянный крест для епископа Иоанна, здоровенный такой, полутораметровой высоты. Не целиком конечно, а отдельными элементами в бронзовой оправе. Со стороны могло показаться, что в оправу вставлены огромные изумруды. И если позади поставить свечу, то крест словно сияет изнутри, что и продемонстрировал княжич.