До этого момента отследить подробности его деятельности было затруднительно, потому что, пока было светло, стекла оранжереи отсвечивали и я мог только по движению силуэта определить, что Мовик сразу же проходил в дальний конец помещения и с полчаса торчал на одном месте, производя какие-то манипуляции.

Когда включался свет, я имел возможность хорошо разглядеть, что Мовик что-то поправляет и убирает из аквариумов, наливает воду, дразнит своих гадов, играет с ними и подолгу наблюдает, делая потом записи в толстую тетрадь. Судя по тому, что плечи клиента, возвышающиеся над верхним краем стеклянных ящиков, блестели от обильного пота, я заключил, что внутри помещения довольно высокая температура.

Ближний ко мне ряд аквариумов содержал массу зелени, какие-то пеньки и коряги, камни и даже кораллы — среди этого нагромождения практически невозможно было рассмотреть обитателей, хотя разрешающая способность оптики была высокой.

С гадами Мовик общался, как мне показалось, довольно беспечно — он почти каждую змею брал голыми руками, вытаскивал из ящика и внимательно рассматривал на свет, ощупывал, оглаживал, иногда обматывал вокруг своей здоровенной шеи или, поднеся треугольную головку ко рту, дышал на нее.

Когда я такое первый раз узрел, то чуть не упал в обморок. И тут же подумал, что, возможно, Организация несколько поторопилась с проведением акции: ежели товарищ будет и дальше продолжать в том же духе, его очень скоро обязательно цапнет одна из этих ярких тварей…

Немного получше ознакомившись с его занятиями в оранжерее, я понял, что был не прав. Змеи не проявляли агрессивности, несмотря на бесцеремонное обращение хозяина. Они вообще были какие-то вялые — может, сезонный фактор сказывался: в естественных условиях, насколько мне известно, все гады на какой-то период впадают в спячку. Короче, гадины позволяли Мовику вытворять с ними все, что он пожелает.

Я сопоставил факторы и пришел к выводу, что, очевидно, Мовик хорошо знает, что делает. Он ведь с детства общался с ядовитыми, изучил их характер и способности.

Установив в течение пяти дней наблюдения, что порядок действий в оранжерее моего клиента спонтанным не является, а напротив, подчинен определенной системе, я пришел к выводу, что мне этого вполне достаточно, и не стал особо горевать по поводу того, что не могу определить, что же Мовик делает в помещении до того, как включает свет. Наверное, что-то в том же духе.

С наступлением темноты в усадьбе зажигались галогенные фонари, и потому там было светло как днем. Если бы Организация удовлетворилась неестественной смертью клиента, я в первый же вечер аккуратно уложил бы его из любого вида оружия с дальностью наиболее действенного огня свыше 300 метров — и без оптики.

Очень жаль, что Организация не удовлетворилась. Иначе я бы не трясся от холода на террасе, укрываясь одеялом, и не пялился бы в осточертевшую трубу. Впрочем, тогда Мовика убрал бы кто-то из снайперов и я бы ничего не знал о его существовании…

В 22.00 клиент гасил в оранжерее свет и уходил в дом. Чем он там занимался, я, естественно, не видел, но до половины первого в доме горел свет, а потом гас сразу во всем доме. Двор оставался освещенным до самого утра.