Они переглянулись, без слов поняв друг друга: Игнат предполагал, что Званцовский, видимо, не смог преодолеть сумрачный лес, полный страхов и видений. Возможно ли, что его предположение верно? И хорошо, что он сам пройти смог, хоть руки до сих пор заметно дрожат и лицо – краше в гроб кладут.

– Ты на развороте машину свою оставил? – уточнила Василиса.

– Как всегда, дальше той чертовой площадки только пешком идти. – На последних словах Игнат вытер платком пот со лба. – На работу устроилась? – Василиса кивнула. – Пока у нас поживешь, поехали.

– Мне надо про программы учебные узнать, – извиняющимся тоном сказала Василиса, – и в каких классах часы дадут, чтобы готовиться к урокам.

– Узнавай, – пожал плечами Игнат, – а я пока по школе пройдусь, осмотрюсь, если уважаемый директор не возражает.

– Не возражаю, – спокойно ответил Елисей Назарович, – вряд ли друг нашей новой учительницы замышляет диверсию на первое сентября устроить.

На первом этаже Игнат проводил Василису до директорского кабинета, предупреждающе посмотрел на Елисея Назаровича и отправился гулять по школе, а Василису провели в отделанный деревом кабинет, усадили за широкий стол напротив директора.

Постукивая карандашом по новенькой папке с личным делом Василисы, Елисей рассматривал девушку, как палеонтолог нераспознанную окаменелость.

– У вас редкая способность – пробуждать даже в малознакомых людях мгновенную симпатию и стремление защитить вас, – наконец сказал он после долгого гнетущего молчания.

Не успела Василиса поразиться такому замечанию и спросить, что он имеет в виду, как лицо Елисея Назаровича резко изменилось, отрешенность на нем сменилась деловитостью и начинающую учительницу завалили методичками, программами и расписаниями. Классы ей предлагались гуманитарного профиля, с минимальным количеством часов математики в неделю, но классов этих было много: с пятого по одиннадцатый включительно.

– Не боитесь доверить мне выпускные классы? – слегка удивилась Василиса.

– В них нет учащихся, которым нужна математика и которые планировали бы ее сдавать на профильном уровне, а свою законную тройку они получат в любом случае, даже если весь последний год будут стихи на уроках математики читать, – без тени смущения пояснил Елисей Назарович.

– Я не собираюсь… стихи… я просто для примера у Анисия Аркадьевича тогда спросила, – забормотала Василиса. Значит, доверие к ней у директора весьма ограниченное: если и не справится она с работой, то это не будет критично для учащихся и школы.

– Искренне надеюсь, что не собираетесь, – строго ответил Елисей Назарович. – В нашей школе учащиеся не привыкли бездельничать на уроках, и вам не следует менять это. Расписание обещаю вам удобное, не перегруженное, без «окон», три – четыре урока в день. До начала учебного года можете готовиться к занятиям на дому, на вашем присутствии в школе не настаиваю, только про августовский районный педсовет не забудьте.

Василиса молча кивнула и директор углубился в разъяснения относительно программ, учебников, учебных пособий, которые тут же вручил, вытащив из необъятного шкафа и выложив стопкой перед ней.