Выпив два стаканчика мы все продолжали говорить о невесомости.

— Конечно, теперь, когда мы запустили человека в космос, мы не можем не изучать на практике такое явление, — сказала она и на мгновение смолкла, потом быстро посмотрела на меня. — О, проклятье, тот мужчина исчез! Боюсь, что эксперимент не удался, мистер Коркоран.

— Давай приметим эту огненно-рыжую блондинку с лисой. Она выглядит очень привлекательно. Может быть она задержится здесь до полного оборота бара. Еще стаканчик?

— Нет, не стоит, — сказала она несколько нерешительно. — Я боюсь, что говорю об одном и том же и страшно вам наскучила. Хорошо, может разве, что один, вы не предполагаете, что я смогу сильно переборщить? Я доверяю вашему здравомыслию, вы не позволите мне лишнего. Хотя, я совсем не уверена, можно ли вам доверять, мистер Коркоран?

Это театральное действие у ней получилось гораздо лучше, чем вечернее. Ее живые, светлые глаза горели огнем, она играла непрактичную леди, которая боится переборщить. Всякий мог бы сказать, что ее сдерживающие порывы были выполнены артистично. В интимных терминах мы обсуждали можно или нет мне доверять, долго и в комических деталях. Я посмотрел на официанта, остановившегося рядом с нашим столиком.

— Еще по одному каждому, — заказал я подталкивая к нему пустые стаканы.

— Прошу прощения, сэр, — он жестом обвел пустой бар, в котором буфетчик закрывал створки витрины. Мы в зале остались одни.

— Дорогой, — спросила Оливия, — уже закрывают? Нам надо идти? Мы так и не узнали в какое время он совершает полный оборот.

— Бар? — Спросил официант. — Около пятнадцати минут, мадам.

Я заплатил по счету, поднялся, помог Оливии обойти стол и официант пошел прочь от нас.

Она взяла меня под локоть, чтобы не споткнуться.

— Я боюсь, что я чуть-чуть пьяна, мистер Коркоран. — Очень интересный эксперимент, я всегда хотела проверить сама, в интересах науки, разумеется, но я всегда боялась выглядеть смешной. Не так ли?

— Что, выглядеть смешной? — Спросил я. — Совсем нет, доктор, совсем нет.

— Да, теперь я уверена, что доверять вам нельзя! — Она резко остановилась и засмеялась. — Как я выгляжу? Мои волосы не растрепались? Я выгляжу, как ведьма, когда нарушается прическа. Не потому, что я чересчур красива, когда у меня прическа, я совсем не так думаю, никаких иллюзий на этот счет. Вы были бы очень добры, если бы... — Она смолкла и глубоко выдохнула, так и не закончив своей фразы. Мы прошли в холл, а за спиной у нас уже закрывали дверь вращающегося бара. Оливия вся потянулась вверх, поправила прическу, глядя на меня. Когда она заговорила снова, то говорила быстро, сдержанно и по деловому.

— Я вам очень признательна, мистер Коркоран, что вы выслушали такую утомительную болтовню одинокой женщины. Нет не надо провожать меня до моего номера. Я совершенно трезва.

Я кашлянул:

— Мадам, я имел честь подумать о моем номере. Так жалко прервать на этом вечер, у меня есть бутылочка в чемодане. Мы могли бы продолжить наш эксперимент частным образом.

Все выглядело очень смешно. Мы актерствовали — не без помощи напитков, разумеется. Мы разыгрывали картины в старомодной манере, работая на тех, кто мог бы нас заметить. И та, короткая, стеснительная пауза, последовавшая вслед за моим предложением, выглядела очень реально. Оливия ответила смехом, который наступил с запозданием, и в нем чувствовалось напряжение.