Она думала: стоять нет никакого смысла, - и, однако же, не двигалась с места. Капюшон куртки почти сполз у нее с головы, косо лепил мокрый снег с дождем, и пряди волос жалкими сосульками свисали по обеим сторонам ее лица.

Но вот она вздрогнула и сделала шаг: из подъезда появился Мурашов и быстро зашагал прочь, горбясь и спрятав руки в карманах.

- Мурашов! - крикнула она тающей в темноте фигуре. - Игорь! Обожди!

Скользя, она бросилась следом. Мурашов остановился и стал ждать ее, все так же горбясь и не вынимая рук из карманов. Она тоже остановилась, не добежав несколько шагов, и почему-то не могла выдавить из себя ни звука. Молчал и он.

- Врезать тебе, что ли? - кашлянув, спросил Мурашов.

- Врежь. - Она шагнула к нему и вытянула шею.

- Руки пачкать жалко.

Он сплюнул ей под ноги и зашагал совсем в другую сторону. Она знала почему: ему просто некуда было идти.

Эра проследила за тающей в темноте фигурой Мурашова и подумала: вот и все... Однако это было еще не все. В руках у нее была сумка Мурашова, и ее нужно отдать.

Звонить не потребовалось: Эра толкнула полуоткрытую дверь и вошла. Телевизор, действительно, был включен. В кресле, разбросав длинные ноги, сидел тот самый мужчина. Кажется, он дремал.

Эра поставила сумку у двери и сказала:

- Извините. Я сумку Игоря принесла.

Мужчина вздрогнул и открыл глаза, вглядываясь в Эру.

- Ага... понимаю. Игорешкина подружка... кгм!.. Что-то говорил он такое, вспоминаю. Прошу к нашему шалашу.

Он вскочил, раскланиваясь с жалким фанфаронством. Он был до ужаса похож на Мурашова: те же темные глаза, прямой нос, та же усмешка одним уголком рта. Но только это был внезапно постаревший на много лет Мурашов, и это было страшно, как в кошмаре.

С улыбкой, которую вполне можно было бы назвать обаятельной, если б не резкие морщины на изможденном лице и потухший взгляд, отец Мурашова приятным, хотя и слегка сиповатым голосом предложил Эре сесть, пододвинув стул изящно отделанным жестом.

Эра смотрела на этого человека, которого необходимо было сию вот секунду заклеймить, пригвоздить, припечатать к позорному столбу, и опять не находила слов.

- До свидания, - только и нашлась она сказать, пятясь в прихожую.

- Как? Уже уходите? - воскликнул он, одарив Эру улыбкой.

С беспокойством радушного хозяина он бросился вслед за ней и включил в прихожей свет.

Прозрачный ручей вытекал из кухни и пересекал прихожую, разливаясь лужицей у стоптанных комнатных тапок; Эра заглянула в открытую кухонную дверь, и в носу у нее защипало от резкого запаха. Она увидела груду разбитого стекла у раковины и три бутылочных горлышка. Эра повесила сумку на ручку двери, взяла огрызок веника и принялась сметать стекло.

- Ну... право же... как-то неудобно... - Он заметно слинял, однако все еще пытался выглядеть галантным хозяином. - Порежетесь.

Эра выбросила осколки в мусорное ведро и взглянула отцу Мурашова прямо в глаза. Взгляд его ускользал, однако на сером, словно присыпанном пеплом лице неровными пятнами проступил румянец.

- Я хочу сказать...

Эра умолкла. Казалось, ее слова не долетали до него: он стоял с отсутствующим видом, глядя в пространство ничего не выражающими глазами. Что-то сжалось у Эры в горле, в лицо ударила горячая волна - и она бросилась из квартиры.