– Какого черта он там делает? – лицо Ника побелело от ужаса.

– Твою мать, – прошептал Брайан. – Он ведь не мог…

Брайан не успел закончить мысль: Ник уже отвернулся от окна и направился к двери. Брайан пошел за ним.

– Ник, не надо…

– Не может этого быть, – натыкаясь в темноте на углы, Ник пробирался по коридору к прачечной.

Он громко постучал в дверь.

– Филип, что происходит?

– Уходи!

Приглушенный голос Филипа дрожал от волнения.

– Ник… – Брайан попытался встать между Ником и дверью, но было поздно.

Ник повернул ручку. Дверь не заперта.

– Боже мой!

Брайан услышал сдавленный стон Ника за секунду до того, как увидел все своими глазами. Мертвая девочка сидела на полу и жадно грызла оторванную человеческую руку…

Первой реакцией Брайана, как ни странно, оказалось не отвращение, не омерзение, и даже не возмущение, не та сумбурная смесь эмоций, которая охватила Ника. Нет, первым делом на Брайана нахлынула волна печали. Не в силах вымолвить ни слова, он просто смотрел на брата, склонившегося над крошечным ожившим трупом.

Не обращая внимания на других мужчин, Филип терпеливо ждал, пока Пенни-зомби доест руку. А Пенни жадно обгладывала пальцы мужчины средних лет, пережевывала бескровные волосатые суставы с розовыми прожилками, словно деликатес.

Как только она проглотила последний кусок, Филип вложил ей между почерневших зубов человеческое ухо. Больше всего он сейчас походил на заботливого священника, предлагающего облатку причастнице. В бессмысленном забвении Пенни-монстр снова зачавкала, пожирая хрящи и кусочки человеческой кожи.

– Я ухожу отсюда, – наконец произнес Ник Парсонс и вышел из комнаты.

Брайан подошел и присел рядом с братом.

– Что происходит, дружище?

Филип опустил голову.

– Он уже был мертв… они бы его сожгли… я нашел его тело в баке, за клиникой… он умер от чего-то еще. Я просто взял несколько кусочков… никто не заметил…

Пенни-монстр доела и снова зарычала.

– Ты думаешь, это была хорошая идея?

Филип отвел взгляд.

– Просто будем считать, что он – донор органов. Вот и все.

– Филип…

– Я не могу отпустить ее, Брайан… я не могу… она – все, что у меня есть.

Брайан глубоко вздохнул, борясь с подступающими слезами.

– Она – чудовище… она больше не Пенни.

– Я знаю.

– Тогда почему…

– Я вижу ее и пытаюсь вспомнить… но не могу… не могу вспомнить… Я не могу вспомнить ничего, кроме этого безумия, в котором мы оказались… и того, как эти дорожные крысы ее застрелили… ведь она – все, что у меня есть… – Боль и горе, звучащие в его голосе, начинают нарастать, превращаясь во что-то страшное и темное. – Они забрали ее у меня… всю мою вселенную… сейчас новые правила… новые правила.

У Брайана перехватило дыхание. Он посмотрел, как Пенни обгладывает отрезанную ногу, и отвернулся. Он больше не мог этого выносить. Его желудок сжался в позывах рвоты, рот наполнился слюной. Брайан медленно поднялся на ноги.

– Мне надо… Я не могу здесь оставаться, Филип. Мне надо идти.

Брайан развернулся и, спотыкаясь, вылетел из прачечной, упал на колени и согнулся в рвотных спазмах. Его желудок был почти пуст. Из него выходила только желчь. Через несколько секунд мучений Брайан закашлялся. Каждый порывистый вдох отдавался безумной болью в еще не до конца заживших ребрах.