Что это: заговор с целью свергнуть не только правительство, но всю демократическую систему? Если да, то кто за ним стоит и как им удалось подбить сотни тысяч людей заниматься подрывной деятельностью и остаться при этом незамеченными? Когда обычных граждан спрашивали, как они голосовали, звучал простой ответ, что это их личное дело, да и вообще, разве нельзя оставить бланк незаполненным? Правительство, не понимая, как отвечать на этот кроткий протест, и не сомневаясь в существовании некоего антидемократического заговора, тут же объявляет движение «чистейшей воды терроризмом» и вводит чрезвычайное положение, что позволяет приостановить действие всех гарантий конституции.
Наугад арестовывают пятьсот граждан; они исчезают в тайных следственных пунктах, и то, что с ними происходит, засекречено на высшем уровне. Членам их семей, совсем по-оруэлловски, советуют не беспокоиться из-за отсутствия сведений о близких: «в молчании — залог их личной безопасности». Когда эти шаги не дают никакого результата, правое крыло правительства предпринимает серию все более радикальных мер: объявляет в городе осадное положение, перебирает варианты разжигания беспорядка (для того чтобы вывести из столицы полицию и правительство), полностью блокирует город для въезда-выезда и, наконец, фабрикует собственного главаря террористов. Во всех этих обстоятельствах город продолжает функционировать практически нормально, люди парируют все выпады правительства в невероятной сплоченности, на достойном Ганди уровне ненасильственного сопротивления.
В замечательно точной рецензии на этот роман>4 Майкл Вуд указал на брехтовскую параллель:
«В знаменитом стихотворении, написанном в Восточной Германии в 1953 году, Брехт цитирует слова своего современника — тот говорит, что народ потерял доверие правительства. Чего же легче, лукаво спрашивает Брехт: надо распустить народ — пусть правительство выберет другой>5. Роман Сарамаго — притча о том, что происходит, когда нельзя распустить ни правительство, ни народ».
Сама параллель вполне правомерна, но заключительный вывод, кажется, неточен: тревожное послание романа заключается не столько в том, что распустить народ и правительство невозможно, сколько в том, чтобы указать на принудительную природу демократических ритуалов свободы. Ведь, в сущности, воздерживаясь от голосования, народ и распускает правительство — не только в узком смысле (свергает правительство, находящееся у власти), но и в более радикальном. Почему правительство впадает в такую панику от этого шага избирателей? Оно уже не может не замечать, что само оно существует и отправляет свои полномочия лишь постольку, поскольку граждане приемлют его в таком качестве — приемлют даже путем отрицания. Воздержание избирателей заходит дальше, чем внутриполитическое отрицание, чем вотум недоверия — оно отрицает сам принятый уклад.
В терминах психоанализа воздержание избирателей — своего рода психотическое Verwerfung (отвержение, отторжение), действие более радикальное, чем подавление (Verdràngung). По Фрейду, то, что подавлено, принимается умом субъекта в том случае, если оно поименовано, и в то же время отрицается, поскольку субъект отказывается его признавать, отказывается узнавать в нем себя. Напротив, отвержение