Дима не передумал. Они скромно расписались в районном загсе. Мама хотела пышную свадьбу, чтобы все как у людей, платье с фатой, машина с кольцами, лентами и куколкой на капоте и обязательный банкет, но молодожены, обычно уступчивые, тут отказались наотрез.

Ульяну немножко царапнуло, как это ее мама, такая хорошая и добрая, не понимает, что меньше чем через год после смерти жены все это будет выглядеть людоедским пиршеством.

Ульяна хотела только позвать на бракосочетание тетю Ирму, но оказалось, что мама что-то с ней не поделила, и бывшие приятельницы рассорились навек. Было немного жаль терять дружбу с хорошей женщиной, но в вихре новых впечатлений Ульяна быстро забыла об этой утрате.

Они переехали из общаги в Димину просторную квартиру, которую Ульяна боялась, что не сумеет должным образом содержать, и где в шкафах еще висели платья покойной жены.

А потом… То, что наступило потом, можно, наверное, сравнить только с ощущениями слепого от рождения человека, который внезапно прозрел.

Ульяна познала, что такое союз двух свободных, самостоятельных и любящих людей, и поняла, что настоящая семейная жизнь – это совсем не то, что представлялось ей раньше. Не надо ни угождать, ни переступать через себя, а просто жить своей жизнью, только зная, что рядом человек, который подставит тебе плечо в тяжелую минуту и которого ты тоже поддержишь, когда придет время.

На работе коллектив в основном женский, и тема замужества всегда в разработке. Молодые девушки мечтают выйти замуж, взрослые тетки – выдать туда же дочерей.

Ульяна слушала все эти разговоры и не понимала, как можно просто хотеть замуж. Не встретить любимого человека, не убедиться в том, что с ним можно разделить жизнь, а схватить первую попавшуюся жертву, лишь бы выйти, лишь бы доказать, что ты не обсевок, а ценный товар, на который нашелся покупатель.

Ну, с девочек спрос какой, а стремление мамаш всунуть дочек в подвенечное платье вызывало изумление. Сначала она пыталась объяснить, что муж – это не приз, не бычок на веревочке и не болванка, на которой можно красками своего воображения нарисовать любой образ, а отдельный самостоятельный человек, и заточить его под себя не получится никак.

Но тут, как говорится, либо знаешь, либо не поймешь.

Когда дети немного подросли, мама поехала в Тумботино проведать дом и там неожиданно нашла запоздалое женское счастье. Ульяна немного расстроилась, что мама останется на родине, но, с другой стороны, она еще не старая женщина, еще есть время пожить, да и избранника она знала как положительного непьющего мужика. Он заглядывался на маму еще в юности, а теперь, овдовев, привел ее в свой дом хозяйкой.

Дмитрий решил, что нужно отблагодарить маму за помощь, продал дачу и на половину поставил ей в Тумботине шикарный сруб, а на остальные деньги они взяли шесть соток в Петергофе. Не прежние угодья, но зато от работы двадцать минут.

Иногда Ульяна просыпалась по ночам с тяжело колотящимся сердцем и, прижавшись к теплому боку мужа, в страхе спрашивала себя, а как же поговорка: «на чужом горе своего счастья не построишь»? Ведь она лежит здесь, законная жена, только из-за двух смертей. Придет время, думала Ульяна, и придется за это расплатиться. И она молилась только о том, чтобы не пострадали дети.