Но теперь со мной что-то случилось. То ли на меня благотворно подействовало присутствие Бонни, то ли я изменилась под влиянием критических обстоятельств… А скорее всего, дело было в том, что перед моими глазами стоял, точнее, лежал на грязном продавленном тюфяке Иван Ланский, и он выглядел таким беспомощным, таким одиноким, таким беззащитным, что у меня сердце забилось от жалости, и в носу снова предательски защипало.

Ради его спасения я готова была горы свернуть, не то что раздобыть какую-то жалкую машину!

И тут в моей памяти всплыл единственный человек, который может помочь в данной ситуации.

Я достала мобильник и набрала номер Германа Прохорова, того парня, с которым познакомилась на кинопробах.

– Гера! – проговорила я жизнерадостно. – Это Вася… ты меня помнишь?

– Какой еще Вася? – отозвался он настороженно.

– Не какой, а какая! Это Василиса! Помнишь – «Грустно жить на этом свете, в нем отсутствует уют, ветер дует на рассвете, волки зайчика жуют…»

– О, Василиса! – на этот раз он бурно обрадовался. – Ты же мне обещала книжку!

– Будет тебе книжка! – пообещала я. – Как только, так сразу! Но я к тебе тоже с просьбой…

– Ну вот, так всегда! – он сразу поскучнел. – Кого-нибудь в кино нужно пристроить?

– Нет, – я понизила голос. – Ты ведь сейчас работаешь на каком-то сериале про «Скорую помощь»…

– Ветеринарную! – уточнил он.

– Ну, не важно, это уже детали! У вас ведь наверняка есть машина «Скорой помощи»?

– Ну, допустим… но, опять же, ветеринарной!

– Так вот, мне очень нужна такая машина на пару часов!

– Да ты что, режиссер мне голову оторвет… – начал он возмущаться, но я перехватила инициативу:

– Это вопрос жизни и смерти! Нужно спасти хорошего человека из лап мафии!

– Ух ты! – восхитился Гера. – Где это ты с мафией умудрилась столкнуться?

– Ну, может, не совсем мафии… – отступила я. – Но явно криминальных элементов!

– Но эта машина у нас весь съемочный день задействована! – продолжал он упираться.

– А она мне и не днем нужна, а вечером! Примерно в половине одиннадцатого!

– Ну, не знаю… – промямлил он, и я поняла, что победа близка. – У меня у самого большие проблемы! Собака одна, понимаешь, закапризничала! Ни в какую не хочет сниматься, камеры пугается… Покусала вчера оператора, лапу подняла на реквизит, а он подотчетный. Помреж на меня наорал, а что я? Я по-собачьи не умею…

– Ну вот, а ты говорил, что четвероногие артисты не капризные, покладистые…

– Я ошибался! – Гера тяжело вздохнул. – Некоторые животные хуже кинозвезд! Одна ангорская кошка меня просто извела! То ей корм нужен какой-то необыкновенный, для особо породистых, то подушка непременно из натурального шелка…

– Слушай! – оживилась я, подмигнув Бонни. – А если я приведу тебе собаку – мы договоримся насчет машины?

– А собака дрессированная? – оживился Гера.

– Еще какая!

– И камеры не испугается?

– Ты не испугаешься камеры? – спросила я Бонни.

Он выпятил грудь, давая понять, что не испугается никого и ничего. И вообще, на его морде появилось какое-то странное выражение. Глаза его светились, как фары дальнего света, ноздри взволнованно трепетали. Прежде я его таким не видела.