В общем, называется, сходила в разведку!

Мне хотелось броситься наутек, но в то же время я понимала – любое неосторожное движение, и вся свора кинется на меня…

И тут, в это страшное мгновение, за моей спиной раздался громкий треск. Что-то огромное, светло-песочное, проломило забор и пронеслось рядом со мной.

В следующую секунду я увидела Бонни, который стоял нос к носу с рыжим псом и обменивался с ним угрожающим рычанием.

Бонни был гораздо крупнее, но рыжий чувствовал за спиной поддержку своего сплоченного коллектива, и это придавало ему сил и решимости. В общем, трудно сказать, на чьей стороне была сила.

Бонни снова зарычал, но теперь мне показалось, что рычание было не угрозой, а предложением перемирия и попыткой договориться по-хорошему. Рыжий ответил ему – тоже в другой тональности. Кажется, переговоры начались.

Я прижалась спиной к забору, постепенно успокаиваясь, и с живейшим интересом наблюдала за двумя собаками.

Они еще немного поворчали, причем мне показалось, что в этом ворчании прозвучало постепенно возникающее взаимное уважение, и, наконец, рыжий ритмично замахал пушистым, свернутым бубликом хвостом. И можете мне не поверить, Бонни тоже несколько раз вильнул своим хвостом! Я такого прежде никогда не видела.

Обычно его хвост, длинный и толстый, как пожарный шланг, без движения висит сзади.

Я вслушалась в звуки, которыми обменивались два пса.

Честное слово, я начала понимать собачий язык! Во всяком случае, Бонни явно испросил у рыжего разрешения пройти через его территорию, и тот ему милостиво позволил.

Рыжий отвернулся, деловито куснул себя за заднюю лапу – блоха, знаете ли, – и неторопливо вернулся на прежнее место. И вся его разношерстная в самом прямом смысле команда также отступила, в прежних позах развалившись в траве под стеной здания.

Бонни оглянулся на меня.

Его взгляд говорил: «Ну, что же ты медлишь? Видишь, я обо всем договорился, так что мы можем продолжить то, для чего пришли!»

Я оторвалась от забора и подошла к Бонни, опасливо поглядывая на бездомных собак.

– Ты, конечно, молодец, – проговорила я, потрепав его по холке. – Но все же мы договаривались, что ты будешь слушаться. А я велела тебе сидеть на месте и не соваться за забор!

Он ответил мне взглядом, который можно было перевести на человеческий язык примерно так: «Ну, эти люди! Иногда их так трудно понять! Просто как дети!»

Я устыдилась: ведь, если бы не он, какую-нибудь минуту назад меня вполне могли разорвать бездомные собаки…

Так или иначе, мы отложили выяснение отношений до более подходящего времени и приблизились к кирпичному зданию, стоявшему в глубине пустыря.

Как я уже говорила, окна его были заколочены досками. Единственная дверь оказалась закрыта. На ней, как ни странно, красовался новенький кодовый замок. Я направилась было к двери, но Бонни забежал вперед, тихонько зарычал и взглянул на меня предостерегающе.

За последнее время я привыкла доверять его интуиции.

Впрочем, в данном случае это, наверное, была не столько интуиция, сколько обыкновенное собачье чутье. Бонни чувствовал, что за дверью кто-то есть, и этот «кто-то» вряд ли питает к нам дружеские чувства.