Она отошла от толпы и нашла укромную, никем не занятую лавочку в густых зарослях дикой малины, которой почему-то здесь было очень много. Усевшись на скамейку, Ира скинула старенькие стоптанные туфельки, чтобы ноги отдохнули, и принялась всматриваться в царящую вокруг корпуса суету, чтобы вовремя уловить момент, когда милиция отвалит, и ринуться к входу. Пока из дверей никто не выходил, все больше входили. Входящие, видно, знали хмурого мужчину, караулившего дверь, потому что останавливались и здоровались с ним за руку. Улыбались, перекидывались неслышными ей шутками и беспрепятственно проходили внутрь. Наконец начали выходить. Первыми вышли люди в белых халатах с носилками, на которых лежало накрытое простыней тело. И тут Ире впервые стало не по себе. Она живо вспомнила, как точно так же выносили из квартиры тело отца. Он тоже был накрыт с головой. Ей тогда объяснили, что с головой накрывают, если человек умер. Если живой, то несут с открытым лицом. Вид тела на носилках заставил ее поежиться. Хоть ей эта медсестра и никто, но все равно страшно. Два часа назад ходила, наверное, по отделению, градусники разносила, лекарства детишкам давала. Может быть, даже к Павлику подходила. Интересно, которая это сестричка? Всех сестер в отделении Ира знала и различала их по отношению к ее младшим. Одна очень любила малышей и была с ними ласковой, другая была строгой и серьезной, третья вообще считала, что детей нельзя баловать, даже тяжело больных, а то они от рук отбиваются. Будет жалко, если убили как раз ту медсестру, которая ласкова с малышами. Павлик так привязался к ней! Она одна умеет успокоить его, когда мальчик плачет...

На улицу из здания вышли еще двое, широкоплечий симпатичный мужчина и высокая худощавая светловолосая женщина, которая показалась Ире знакомой. Она всмотрелась повнимательнее и узнала ее. Да, это та самая Каменская из милиции, которую приводил к ней дядя Владик Стасов. Женщина курила, прислонившись к дереву, и о чем-то разговаривала с широкоплечим. Ира вскочила со скамейки и бросилась к ней.

— Здрасьте, — выпалила она, задыхаясь. — Я — Ира Терехина. Вы меня помните?

На лице у женщины мелькнуло какое-то странное выражение, но Ира могла бы дать голову на отсечение, что она не удивилась.

— Здравствуй, Ира, — спокойно ответила она. — Конечно, я тебя помню. Ты пришла навестить своих?

— Ну да, а меня не пускают. Там Павлик меня ждет, я ему обещала прийти сегодня, — затараторила Ира. — Вы не могли бы меня провести? Ну пожалуйста.

— Нельзя, Ирочка. Я бы и рада тебе помочь, но в отделение пока посторонним входить нельзя. Там работает оперативная группа, следователь, эксперты. Посторонних там быть не должно.

— Но я фрукты купила, ягоды, конфеты. — Ира жалобно посмотрела на нее и показала две полиэтиленовые сумки, которые держала в руках. — Павлик ждет. И Оля с Наташей тоже ждут. Мне к десяти на работу надо, если до этого времени не пустят, мне все это придется обратно уносить. Ну пожалуйста.

— Давай сумки, — кивнула Каменская, — я передам. Это все Павлику?