Михаил взглянул на рисунок: лицо действительно было очень похожим на его собственное. Он снова перевел глаза на заинтересовавший его портрет. Определенно кого-то этот мужчина ему напоминает.

— Когда ты это рисовал?

— Ну я не точно помню, — развел руками Федор. — Недавно. А ты сними его и посмотри на обороте, я всегда дату ставлю.

Доценко снял рисунок со стены и перевернул. Обозначенная дата его озадачила. Это было 24 мая, за несколько дней до убийства Екатерины Бенедиктовны. Из головы выдумал! Как же. Михаил быстро достал из «дипломата» рисунки, сделанные Федором со слов свидетельниц.

— Ну-ка посмотри, — потребовал он. — Посмотри как следует.

Федор склонился над рисунками, потом положил рядом с ними портрет выдуманного из головы мужчины.

— Да-а, — протянул он. — Похоже. Что же получается, что я случайно из головы выдумал мужика, который к покойнице ходил? Слушай, может, я экстрасенс какой-нибудь, а?

— Никакой ты не экстрасенс. Просто ты его увидел и запомнил, а внимания не обратил. Сел рисовать и решил, что придумал его сам. Ну, может, наполовину и придумал, а на другую половину — нарисовал то, что видел недавно.

— Ну дела, — покачал головой художник. — Это ж надо.

— Теперь смотри внимательно. Бабка Лукинична говорила, что губы у него пухлые, а молодая соседка утверждала, что они более узкие, сухие. У тебя они средние, но форма во всех трех случаях одинаковая. Значит, будем считать, что с формой мы определились. Возьмем нос. Бабка говорит, что нос у него с горбинкой, молодая про горбинку молчит. Стало быть, она могла видеть его только анфас, потому и горбинку не заметила. У человека на твоем рисунке нос тоже горбатый. А родинка откуда взялась? Она действительно была или ты ее придумал?

— Да кто ж его знает. Я его совсем не помню. Мог и придумать.

— У тебя есть знакомые мужчины с родинками на скуле?

— Сейчас, погоди, вспомнить надо. Федор задумчиво выпил третью рюмку, уже не настаивая на том, чтобы сыщик составил ему компанию.

— Есть с родинкой. Петька Малахов. А зачем он тебе?

— Мне он на хрен не нужен, — грубовато ответил Доценко. — Можешь его быстренько изобразить? Приблизительно, по памяти.

Через несколько минут на чистом листе бумаги появился набросок лица с крутыми скулами и родинкой с левой стороны. У мужчины на заинтересовавшем Доценко рисунке скулы были точь-в-точь такие же, и родинка на том же самом месте.

— Получается, скулы ты для этого выдуманного мужчины у своего Малахова позаимствовал, — сделал вывод Михаил. — Значит, у него они какие-то другие.

— Ну ты смотри, — снова удивился Федор, — а и правда, я ему Петькины скулы приделал. И сам не заметил. Ну ты мастер!

— Ты тоже, — усмехнулся Доценко. — Теперь ямочку ищи на подбородке.

— Где искать? — не понял художник.

— У друзей своих. У соседей. С кого ты там еще портреты пишешь?

Федор долго вглядывался в собственный рисунок, пытаясь вспомнить, у кого он мог позаимствовать такую ямку на подбородке, но так и не вспомнил.

— Ладно, будем считать, что ямка у него на самом деле была. Все, Федя, заканчивай с выпивкой, работать надо. Садись и рисуй новый портрет. Губы, нос и подбородок — как на этом рисунке, овал лица — как свидетели сказали. Сумеешь? И вообще смотри как следует, если какие-то черты совпадают на всех трех рисунках — им особое внимание. От себя старайся ничего не добавлять, мне твои фантазии не нужны. Сделаешь этот рисунок возьмешься за следующий.