Поскольку всех жильцов дома Доценко уже знал, то решил воспользоваться услугами художника, жившего прямо над квартирой Анисковец. Федор подрабатывал «быстрыми» портретами возле Выставочного центра, много пил, но глаз у него был по-прежнему острым, а рука пока еще не дрожала даже с похмелья.

Начал Доценко с той свидетельницы, которая была постарше. Анисья Лукинична уверенно руководила работой Федора и была страшно довольна, проникнувшись важностью выполняемой задачи.

— Круче, круче бери, — командовала она. — Вот так. Нет, брови не такие, гуще рисуй... Губы-то, губы чего сморщил, они у него такие были красивые, большие...

Федор покорно исправлял рисунок, полагаясь на слова женщины.

— Да чего-то он у тебя старый-то какой получился, — неодобрительно изрекла Анисья Лукинична, окидывая взглядом законченный рисунок. — И не такой он вовсе был.

Начали сначала. Овал лица. Прическа. Нос. Губы. Брови. Глаза. Подбородок. Морщины.

— Ну а теперь как? — с надеждой спросил Доценко.

— Теперь хорошо, — удовлетворенно сказала свидетельница, которой скоро должно было исполниться девяносто четыре года.

С полученным портретом они пришли к другой соседке, той, что видела «дядю Сашу» незадолго до смерти Анисковец.

— Что вы, — удивилась она, едва бросив взгляд на рисунок, — это совершенно не он.

— Так, — устало вздохнул Доценко, — приехали. Давайте все сначала. Что вы вкладываете в понятие «совершенно не он»?

— Ну как что, — растерялась женщина. — Не похож.

— Это не одно и то же, — терпеливо начал объяснять Михаил. — Вы актера Пьера Ришара хорошо себе представляете?

— Это которого? Высокого блондина в ботинке?

— Да, его самого.

— Конечно, — улыбнулась женщина. — У него такая внешность — ни с кем не перепутаешь.

— Теперь посмотрите, — он вытащил из бумажника несколько фотографий и одну из них показал свидетельнице. — Это он?

— Совершенно не он, — тут же ответила она. — Какой же это Ришар? Это же Михаил Ульянов.

— А этот?

Он протянул ей другую фотографию. На снимке был запечатлен человек, тщательно и умело загримированный под Ришара, но все-таки было видно, что это не французский киноактер. Доценко, работая со свидетелями, всегда носил с собой несколько специально подготовленных комплектов фотографий, потому что давно усвоил: наглядный пример всегда срабатывает лучше, чем самые подробные словесные объяснения.

— Этот? Женщина задумалась, внимательно вглядываясь в изображенное на снимке лицо.

— Вообще-то похож на Ришара. Но, по-моему, это все-таки не он.

— Отлично. Теперь посмотрите вот этот снимок.

На третьем снимке был тот же мужчина, только без грима, но в парике, точно имитирующем прическу Ришара.

— Нет, — она покачала головой, — этот не похож.

— Почему? — быстро спросил Доценко. — Смотрите, прическа совсем одинаковая.

— Но лицо другое.

— И нос такой же длинный, — настаивал Михаил.

— Нос длинный, а лицо другое, — не уступала женщина.

— Теперь поняли разницу между «совершенно не он» и «не похож»?

Свидетельница рассмеялась.

— И правда... Надо же, как интересно. Я и не задумывалась никогда. Дайте-ка мне рисунок.