Красота-то какая! Весь город на круче, которая отвесно вздымается за Десной.

Голубые, розовые, зеленые — почти всех цветов радуги — домишки карабкаются вверх и вверх по холмам. А между домами — сады, которые вот-вот вспыхнут белым яблоневым и вишенным цветением. И над всем этим нагромождением строений — золотой пожар куполов церквей и соборов.

Вроде бы не раз и раньше, приезжая из Людинова и спеша в город с вокзала, наблюдал эту картину. Но все мимолетно. Сейчас будто впервые заметил такое великолепие.

Где еще он видел подобную панораму, чтобы широкая излука реки, а за нею — вверх и вверх террасами город?

Почти в каждом населенном пункте, где ему довелось обретаться, была река, да еще какая!

В Саратове и Самаре — Волга. Отлистать назад маршруты путешествий и жизненный календарь — выйдет в Питере Нева. Еще чуть ранее — северная Сухона в Великом Устюге, колыбель поморов и полярных землепроходцев. Можно приплюсовать, пожалуй, и сибирскую Обь, на замерзшем берегу которой совсем недавно встретил свободу.

А может, другой такой город привиделся на картинках, не в яви? Нет, он отчетливо помнит длинный пологий спуск с горы, и он сам — мальчонкой — бежит все вниз и вниз к реке, по которой к берегу, пофыркивая и распуская по бортам волны, движется весь пахнущий дымом, углем и маслом белоснежный пароход.

Случится же такое — все знакомые реки перебрал, все города вспомнил, куда заносила судьба, а самый первый свой город и первую свою реку из ума упустил!

Да ведь на Киев похожа картина, что открывается сейчас с палубы «Магдалины»! И купола, сверкающие солнцем, и целые улицы домов и домишек, так же в окружении садов, карабкались там вверх по круче и резво устремлялись вниз, к Днепру, по которому вот так же сновали пароходы, как сейчас и здесь, в Брянске.

«Мария Магдалина», утробно постукивая машиной, лениво пересекала Десну. Прямо по курсу темнели низенькие ветхие лачужки, которыми начинался город, его, так сказать, самый нижний этаж, который так похож на киевский Подол.

В одной из лачужек в Киеве, на Подоле, двадцать семь лет назад и родился Игнат.

Как не раз вспоминал отец, Иван Васильевич, оказался он в ту пору в Киеве в поисках воли. За двадцать ему только перевалило — отслужил солдатчину, побывал с воинскими частями в Варшаве, Одессе, Кременчуге, в железнодорожной бригаде освоил специальность машиниста. И заграницу повидал — отрядили молодого механика в Кенигсберг для приемки заказанных там семи пароходов для какой-то русско-иноземной фирмы,,

Когда вернулся в родное Людиново, на заводе промышленника Мальцева нашлось место машиниста узкоколейки. Был уже женат. Первенец Василий появился. Но больно несладкая оказалась жизнь в кабале заводчика-генерала, и Иван Фокин, забрав жену Антонину и сына, махнул в сытный город Киев. Не сомневался: с его специальностью наймется в любую пароходную компанию и станет вольным казаком, иначе — сам себе хозяином.

Про вольного казака, верно, пришло из песен, что спевали здесь, на крутых берегах Днепра, парубки да дивчины. «Воля», она и тут оказалась с овчинку. На службу с грехом пополам, правда, устроился, хотя надо было гонять пароходы по реке неделю в один и неделю в другой конец. Значит, жить на два стола. А это разор для семьи. Другая трудность — жилье. Не так уж просто оказалось его снять. Хоть расставайся с мечтой и вертайся назад, в мальцевские силки.