Четырнадцать минут. Рация голосом Азера сообщила:

– Обе группы и двое заложников на борту. Ждем вас, Алексей.

– Уходим, – приказал Каргин, но Перфильев вытянул руку:

– Две секунды, Леха… Эмирчику я кишки выпустил, надо бы трофей забрать. Ухо за ухо! – Он наклонился над мертвым телом, полоснул штыком, пробормотал: – Ушко, а в нем сережка с камушком… Вот, теперь расквитались, теперь хорошо… И эмирчик хорош! Нет на свете краше нашей Любы!

Они помчались к вертушке. На бегу Каргин вырвал из-за пояса ракетницу, выстрелил – алая звезда вспыхнула в ночном небе и торопливо покатилась за гряду утесов. Пулеметы на вышках за казармами смолкли. Последняя фаза, думал Каргин. Взлететь, приземлиться за стеной, подобрать оставшихся… Он прыгнул в отсек следом за Флинтом, заметив, что по его плечу стекают капли крови – то ли пулей задели, то ли кинжалом порезали.

– Все на месте! – выкрикнул Азер, и вертолет ринулся вверх. Но невысоко: майор вел машину над самой землей, только-только чтобы крыши складов не задеть. Штаб, в котором разгоралось пламя, остался по левую руку, правее, где было хранилище ГСМ, бушевал пожар, а прямо открылись плац и развалины казарм, затянутые бурым дымом. Людей в окрестностях не наблюдалось, и Каргин решил, что психологический эффект достигнут: обстрел внезапно прекратился, и сейчас враги соображают, что последует: атака и резня, сокрушительный взрыв или какой-то обманный маневр.

– Ну, Слава, стрельнем напоследок, – скомандовал Азер, приподнимая ствол «Таволги». Две ракеты ушли в бурый дым, рванулось пламя, и вслед за этими взрывами грохнуло на вышках, у ворот и по углам периметра. Вертолет промчался над развалинами и бетонной стеной и пошел на снижение, зависнув в метре от земли.

Семнадцатая минута, отсчитал Каргин. Шесть бойцов лезли в машину; одного подсаживали и подпихивали, и до скамьи он не добрался, лег на полу рядом с Барышниковым.

Семнадцать минут пятьдесят секунд. Вертолет к югу от базы; позади пылают, догорая, вышки, пляшут огненные языки над цистернами с бензином, что-то трещит и гулко лопается; впереди – темный вход в ущелье. Машина юркнула туда словно уж в земляную норку. Гринько сбросил скорость и включил прожекторы.

– Конец операции, – произнес Каргин и выстрелил в небо зеленой ракетой. Сигнал для снайперов: прекратить огонь, собраться вместе и ждать.

– Враг деморализован и хоть не бежит, но сидит тихо, – Азер усмехнулся и запустил пятерню в рыжие волосы. – Если фортуна нам улыбнется, глядишь, и добьют их… к юго-востоку, километрах в пятнадцати, застава… Впрочем, нет – наши погранцы в глухой обороне и в местные разборки не суются.

Каньон сделался мельче, склоны слева и справа отступили, и Каргин разглядел внизу ровную поверхность дорожного покрытия, затем – бетонные площадки, а в центре каждой – выпуклые крышки огромных люков. В склонах, в зыбком свете прожекторов, тоже что-то мелькало – проходы с ведущими к ним лестницами, узкая галерейка, вырубленная в скале, черные толстые змеи кабелей, трубы и проржавевшие погрузочные механизмы. Ариман-1, база ракетчиков, подумал он и вдруг заметил на галерее, рядом с одним из проходов, какое-то шевеление. Но не успел удивиться – помело вырвалось из ущелья, и Гринько выключил иллюминацию.