Сергей Сергеевич удаляется под взглядами притихшей группы, прихватив с собой Дурова и испуганную даму в белом халате, которая все это время, молча, простояла у окна, прижав руки к груди и с ужасом наблюдая за происходящим.

Слышу в ухе злой шепот Альдоны:

- Эс-Эс тебя скоро сам прибьет! Вить, ты понимаешь, что даже в туалет тебя одного отпустить нельзя?

- Алечка, ну кто же знал, что здесь буйные каратисты на каждом шагу?!

Подруга фыркает, потом вздыхает и, толкая меня мимо касьяновского ученика, бросает на него кровожадный взгляд:

- Нет, ну почему тебе всегда везет, а?! Вить, ну почему он не на меня нарвался?

- Солнце мое, не нужно завидовать чужому счастью. Скоро Касьянов выдаст тебе десяток мужиков, и ты будешь метелить их, как твоей душеньке угодно.

- Это же совсем не то… Хочется ведь по-настоящему.

Наш разговор прерывают подошедшие к нам Говорухин и Касьянов:

- Простите, Виктор, что так получилось! Приносим вам от лица группы свои извинения.

- Вы-то при чем? Не вы же это …парнокопытное отправляли нашу студию громить. Я-то хоть за себя постоять могу, а вот те мальчишки-фанаты, которых он избил…. Хорошо, что наша охрана вовремя вмешалась. А теперь представьте на минуту, что среди наших фанатов есть молодежь, чьи родители работают в ЦК и Совмине - да, у нас и такие поклонники. Вы понимаете, что если бы он покалечил кого-то из них, вашу школу каратэ прикрыли бы на следующий день? И не только вашу школу, но и все каратэ по всей стране заодно.

Касьянов в расстройстве качает головой.

- Понимаю. Но страшно даже представить, что из-за одного дурака столько усилий может пойти прахом. Мы ведь стараемся отбирать в наши секции самых порядочных ребят, но не уследишь же за всеми. Я, конечно, видел, что Костя у нас - парень с гонором, но надеялся, что с возрастом это пройдет.

- Да, там не только дурость и гонор. Ваш парень еще и с гнильцой. Не знаю, чем закончится следствие, но у меня есть подозрение, что вашему ученику хорошо заплатили, чтобы он наших фанатов покалечил. Так что ваш Костя - наемник!

- Даже так…?

«Боцман» тяжело вздыхает.Потом переводит взгляд на Альдону.

- А мы ведь знакомы с вами, правда? Вы Альдона - дочь генерала Веверса?

- Да, отец нас как-то знакомил.

- Имант хороший боец – Касьянов уважительно щурится – слышал, и у вас отличная школа?

Альдона скромно пожимает плечами, а я не могу удержаться, чтобы не вставить свои пять копеек:

- Вашему ученику очень повезло, что он нарвался на меня, а не на нее. Думаю, для него все сейчас было бы гораздо плачевнее. А так – отделался лишь сломанным носом и синяками.

Говорухин открывает дверь и пропускает нас в зал. Типичный такой советский актовый зал с рядами кресел, обтянутых потертым красным дерматином, с небольшой сценой и экраном во всю заднюю стену. Кинотеатр, концертный зал и место для партийных собраний в одном флаконе. Над сценой, как и положено, висит лозунг: «Решения ХХV съезда в жизнь!» Хоть я и атеист, у меня прямо рука тянется перекреститься: Да, упаси нас, господи, от этих решений! Но новые веяния из столицы доходят до провинции с большим опозданием, и новых лозунгов пока здесь что-то не видно. Зато через распахнутые двери хорошо видно, как охранники подхватили под руки побитого каратиста и куда-то его повели. Очень надеюсь, что больше мы с ним никогда не увидимся…