– Бывай! Хорошая ты баба. И – спасибо тебе!

За что спасибо? Чудак, ей-богу!

Нина уезжала через два дня. А через две недели, уже в Москве, почувствовала в себе перемены. И спать тянуло больше обычного, и меду вдруг захотелось, да так – вот вынь да положь! И съела целую поллитровку, в один присест. Да еще и с черным хлебом! Где вот такое видано?

А потом только дошло. И счастью ее не было конца!

Потому что через восемь месяцев родится у нее сыночек. Мальчик, Котик. Константин. В честь папы.

Клавка узнала все, когда Нина была на четвертом месяце. Нина – не Клавка, у которой брюхо к спине прилипло. Нина – ватрушка сдобная, так говорила мама. А мама, естественно, всегда смягчит ситуацию – на то она и мама. Нина была полноватой с самого детства. Да и поесть любила – перед сном сушки, пряники, печеньки. Мама вздыхала и приносила дочке стакан теплого молока – для хорошего сна.

В семнадцать лет все Нинины плюшки ровненько и плавно улеглись по бокам, бедрам, рукам и ляжкам. Нина переживала, но… Поделать с собой ничего не могла. Пару дней посидела на диете и, как потом говорила: «Я на нее села и ее раздавила». Да и на личную жизнь, которая совсем не хотела складываться – ну, просто никак, – давно наплевала. Да и мамин пример – тоже толстушка с юности, а как папа ее любил! Говорил нежно: «Булочка моя сдобная! Пироженка со сливками!»

И Нина себе сказала: «Вот! Никакой вес и никакая полнота счастью и любви не помеха. Будет так будет. А не будет – значит, не судьба».

Правда, похудеть, конечно, хотелось. Глядя на Клавку – поджарую, быструю, – еще больше. А Клавка ей сказала:

– Не мучайся! У тебя все полные – генетика, значит! От природы не уйдешь! – И, усмехнувшись, добавила: – Жри, пока не опухнешь!

Нина на Клавку не обижалась: знала, как до дела – Клавка первая прибежит. А если у человека есть такое качество, как надежность, простить ему можно многое. Даже почти все. А уж едкий язык и подавно.

Ситуация обнаружилась, когда Клавка закурила сигарету, а Нина, закашлявшись, бросилась в туалет. Пока ее выкручивало над унитазом, Клавка стояла у нее за спиной на пороге туалета и внимательно наблюдала за происходящим.

– Та-аак! – медленно произнесла она. – Значит, так! Ну, все с тобой ясно.

Клавка оскорбилась не на шутку – скрыть такое!

И в принципе, была права.

Нина вяло оправдывалась, что-то лепетала и бормотала, а Клавка, словно замороженная, сидела с прямой спиной и смотрела в окно.

– Видала я дур, – наконец выдавила она, – но таких! Ты, вообще, понимаешь, что затеяла? Вот хоть грамм мозга у тебя есть? Хоть частица? Одна – на всем белом свете. Папаши, как я поминаю, нет и не будет? – строго спросила она.

Нина сглотнула и кивнула.

– И чего?

Нина легкомысленно передернула плечом.

– Делать-то чего будешь? – продолжала Клавка. – На кого рассчитываешь? Я, – тут она повысила голос, – в этом деле тебе не помощник. Мне свои-то не нужны, а тут – чужие!

Нина понимающе кивнула.

Клавка, все еще оскорбленная до глубины души, резко встала и пошла в коридор. Открыв входную дверь, повернулась и еще раз четко повторила: